количество энергии — и вызывает тот же «цвет». Поскольку энергия фотона пропорциональна его частоте, мы можем сделать вывод, что частота также не изменилась. Но поскольку скорость света равна произведению частоты на длину волны, из увеличения длины волны следует…
— Увеличение скорости света, — вмешалась Джеру.
— Да.
Я не следил за большей частью объяснений Пэла. Отвернувшись, я взглянул на свет, обтекающий навес из оболочки призрака.
— Значит, мы видим те же самые цвета. Свет от этой звезды доходит до нас немного быстрее. Ну, и что с того?
Пэл покачал головой.
— Дитя, такие фундаментальные постоянные, как скорость света, являются неотъемлемыми составляющими нашей Вселенной. Скорость света есть часть коэффициента, известного под названием структурной постоянной. — И он начал рассказывать о заряде электрона, но Джеру вновь его прервала.
— Кейс, структурная постоянная есть мера силы электромагнитного поля.
Это я понимал.
— И если увеличить скорость света…
— То поле ослабеет. — Пэл приподнялся. — Подумай вот о чем. Человеческие тела связывает молекулярная энергия притяжения — иными словами электромагнитные поля. А здесь электроны слабее притягиваются к атому; связь между атомами в молекулах нарушается. — Он постучал по шине на моей левой руке. — В результате твои кости становятся более хрупкими, кожа менее прочной. Понимаешь? Ты ведь тоже являешься неотъемлемой частью пространства-времени, мой юный друг. На тебя также повлияла деятельность призраков. Из-за того, что скорость света на этом инфернальном участке пространства продолжает расти — насколько я могу судить по моим примитивным экспериментам, — с каждой секундой ты становишься более хрупким.
Эта мысль показалась мне жуткой: оказывается, кто-то способен изменить само устройство нашей Вселенной. Я обхватил себя руками и содрогнулся.
— Возникают и другие эффекты, — продолжал Пэл. — Уменьшается плотность материи. Возможно, со временем наша структура начнет распадаться. Уменьшается температура диссоциации.
— А это что значит? — проворчала Джеру.
— Падают температуры плавления и кипения. Теперь понятно, почему нам так жарко. Любопытно, что биосистемы оказались более живучими, чем электромеханические. Но если в самое ближайшее время мы не унесем отсюда ноги, наша кровь вскипит!
— Достаточно, — веско сказала Джеру. — А как насчет звезды?
— Звезда может коллапсировать под воздействием собственной гравитации. Однако тепло, которое возникает из-за термоядерных реакций в ядре, создает дополнительное давление, направленное наружу, противодействуя гравитации.
— И если структурная постоянная изменяется…
— Равновесие нарушается. Комиссар, по мере того как гравитация начинает одерживать верх в этой древнейшей битве, звезда крепости светится ярче — горение идет быстрее. Вот вам и объяснение тому, что мы видели, когда находились вне границ крепости… Но это не может длиться долго.
— Новые звезды, — сказал я.
— Да. Взрывы и появление новых звезд есть признак дестабилизации звезд, которые стремятся достигнуть равновесия. Скорость, с которой наша звезда приближается к катастрофе, соответствует зафиксированному мною изменению скорости света. — Он улыбнулся и закрыл глаза. — Казалось бы, всего один фактор, но какое принципиальное значение. В некотором смысле, весьма впечатляюще… Во всяком случае, теперь мы знаем, почему погиб корабль. Поведение любой контрольной системы определяется тонко сбалансированными электромагнитными взаимодействиями. А они все мгновенно взбесились…
Мы разобрались в причинах катастрофы. «Краткая жизнь» была классическим космическим кораблем, конструкция которых практически не менялась в течение тысячи лет. В жилой зоне, прочной прозрачной сфере, находилась команда из двадцати человек. Эта сфера соединялась с двигателем длиной в целый клик. Когда мы пересекли границу — и все огни в рубке управления погасли, — управляющие системы вышли из строя, могучая энергия наших двигателей мгновенно вырвалась наружу. И корпус двигателя вошел в жилую зону, словно гвоздь, забитый в череп.
— Если бы скорость света во Вселенной стала чуточку больше, — мечтательно сказал Пэл, — то водород не смог бы соединиться с гелием. И тогда — никаких тебе ядерных реакций, которые заряжают энергией звезды, никакой химии. И наоборот, если бы скорость света оказалась немного меньше, водорода бы не было, и звезд тоже, и воды. Теперь вы понимаете, насколько важна скорость света? Вне всякого сомнения, наука призраков сделала в Поясе Ориона важный шаг вперед, даже если она и служит лишь целям примитивной обороны…
Джеру взглянула на него с нескрываемым презрением.
— Нам необходимо доставить эту важную информацию в Комитет. Если призраки способны функционировать в своих оболочках, значит, сможем и мы. Похоже, мы оказались в поворотной точке истории.
Я знал, что она права. Долг Комитета исторической правды состоит в сборе и обработке информации о противнике. Так что теперь мой основной долг, как и Пэла, состоял в том, чтобы помочь Джеру доставить столь важные сведения по назначению.
Но Пэл не унимался:
— Важная информация не для нас, а, скорее, для нашего вида. Разве не так, комиссар? Вы просто великолепны — и одновременно смешны в своем невежестве. Думаете, что стали героями, когда убили призрака? Ерунда, все бессмысленно. Скорее всего, у них нет рубки управления. Морфология призраков, их эволюционная структура основаны на идее сотрудничества, симбиоза; зачем кораблю иметь метафорическую голову? Что же до трофея, с которым вы вернулись… — Он поднял пояс с артефактами призраков. — Здесь нет оружия. Это всего лишь сенсоры, инструменты. Они не способны устроить взрыв или произвести выброс энергии. Даже лук со стрелами более эффективное оружие. — Он выпустил пояс из рук, и тот медленно поплыл в сторону. — Призрак не пытался вас убить. Он лишь блокировал ваше продвижение. Такова их классическая тактика.
Лицо Джеру стало непроницаемым.
— Он стоял у нас на пути. Достаточная причина, чтобы его уничтожить.
Пэл покачал головой.
— Такие люди, как вы, комиссар, уничтожают все, что им мешает.
Джеру с подозрением посмотрела на него.
— Значит, ты придумал способ выбраться отсюда, не так ли, академик?
Он попытался выдержать ее взгляд, но воля Джеру была сильнее, и Пэл отвел глаза.
— Я не говорю о том, что на кону стоят наши жизни — неужели долг ничего для тебя не значит, академик? Неужели ты не понимаешь, что речь идет о судьбе человечества?
Пэл рассмеялся.
— О судьбе — или экономике?
В полном смущении я переводил взгляд с одного собеседника на другого. Мне казалось, что нам следует меньше спорить и больше сражаться.
Пэл взглянул на меня и сказал:
— Видишь ли, дитя, до тех пор, пока исследовательские и горнодобывающие флотилии продвигаются все дальше, пока Третья Экспансия расширяется, наша экономика жива. Ресурсы будут продолжать поступать в системы, где уже выработаны все полезные ископаемые, питая огромные орды людей, которые стали более многочисленными, чем сами звезды. Но как только рост прекратится…
Джеру молчала.
Кое-что я понял. Третья Экспансия добралась до внутреннего края спиральной ветви нашей галактики. Сейчас первые корабли пытались преодолеть огромные пространства, отделяющие нас от следующей ветви.
