— У тебя есть новая жестяная ложка. И иглы из стали. Эти вещи привезли из внешнего мира. Моя зажигалка не имеет ничего общего с магией. Это просто инструмент, как твой нож. — Для убедительности она помахала зажигалкой. — Почему ты не веришь, что я просто прилетела из внешнего мира, а не воскресла из мертвых?
— Твоя кожа, как наша.
Действительно, у большинства людей, работающих на торговом посту, кожа была или темнее, или имела землистый оттенок, в отличие от кожи Истэ. Но у миллионов жителей родной планеты Лины кожа носила подобный — бронзовый — цвет.
— Твои глаза, как небо. Они становиться синими в Заоблачном граде, — заявил Истэ с неоспоримым отсутствием всякой логики.
А может, этот серый ад и был загробной жизнью! Вместо того, чтобы найти на Эмдэ древний заброшенный город, как надеялась Лина, она обнаружила лишь километры ветхих каменных стен и этого сумасшедшего человека, считавшего ее своей умершей женой.
На глаза навернули слезы.
Истэ не принуждал ее к близким отношениям. Лина не представляла, что бы она стала делать, если бы это случилось.
— Красная звезда во время затмения, где красный медведь ее не видеть. Он становиться бешеным, — изрек Истэ.
Каждый день Лина пыталась убедить аборигена отвести ее на торговый пост. Но Истэ не собирался расставаться со своим безумным убеждением, что отыскал свою погибшую жену. Поэтому пленница начала планировать побег.
Поначалу у нее ныли растянутые мышцы и сбитые ноги. Сейчас все прошло. Даже ее ушибленная нога приходила в норму. Постоянная головная боль не покидала ее, но теперь стала терпимой. Однако теплая дымная берлога Истэ казалась ей более безопасным местом, чем просторы Эмдэ, поэтому до времени она не пыталась осуществить задуманное.
Настала пора посмотреть правде в глаза. С какого-то момента физическое состояние Лины могло только ухудшаться: недостаток пищи и жизненно важных питательных веществ, а также ежедневная борьба с холодом, к которому она не была приспособлена, грозили полностью истощить путешественницу. Она, конечно, могла сколько угодно прятаться в берлоге Истэ, но медленная смерть от недоедания или жестокая гибель от заморозков стали бы ее уделом. Единственный выход — побег. Сейчас или никогда.
Истэ был сумасшедшим, но у него хватало ума не оставлять мнимую жену в одиночестве тогда, когда она могла бы сбежать. Рано утром, в предрассветной серой дымке, он уходил рыбачить на дальнее озеро. В это время Лина просыпалась, но ее тело было настолько окоченевшим и слабым от голода, что она едва могла принести воды. К полудню облака расходились, позволяя увидеть бледно-голубое небо. Истэ возвращался домой, чтобы при свете дня починить сети. По словам Истэ, это было «яркое» время — единственный достаточно теплый и светлый отрезок суток, когда можно было заниматься какой-нибудь работой за пределами берлоги.
Из тайничка Истэ достал то, что ему было нужно для починки сетей. Лина, стараясь не привлекать внимания, проверила и свой тайник — ямку, вырытую рядом с ветхой стеной. Она боялась, что красный медведь мог обнаружить его. Ее клад оказался нетронутым. Видимо, корешки ходо и два пищевых кубика, завернутые в фольгу, не вызвали у него интереса. В конце концов, это было плотоядное животное с очень кровожадным нравом.
Вдали, со взлетной площадки торгового поста, расположенного на вершине горы, стартовал космический корабль, оставляя за собой тонкую полоску желтого огня. Лина хорошо запомнила место взлета: это была большая гора с плоской верхушкой, которая стояла, если смотреть со стороны большого серебристо-синего озера, прямо напротив берлоги Истэ.
Отсюда Лина могла различить хижины и большие общие дома ближайшей деревни. Но из-за ежегодного потепления климата ледяные равнины, окружающие великое озеро, подтаяли, превратившись в коварную трясину. Жители деревни знали безопасные тропы, но, по словам Истэ, в болото уже затянуло убежавшего пони.
Пространство между берлогой Истэ и заветной горой было неровным, каменистым, беспощадно холодным, однако не заболоченным. А местонахождение торгового поста можно было определить по огням кораблей. Если Лина отправится в путь в ясную погоду и будет точно придерживаться своей цели, она сможет добраться до единственного уголка цивилизации на планете.
Хотя тусклое солнце Эмдэ нельзя было сравнить с лучистой звездой, согревающей родную планету Лины, свет радовал ее. От недолгого дневного тепла она расслабилась. Назойливая головная боль наконец утихла. Лина была почти уверена в своих силах. Сегодня она попытается выполнить задуманное.
Истэ расстелил перед ней сеть, сплетенную из веревки — полосок коричневых озерных водорослей. По краю сети концы волокон были забязаны в хитрые узлы. В одном месте огромная рыба, чешуей которой аборигены пользовались как тарелками, разорвала край сети. Истэ ткнул в сеть пальцем:
— Надо чинить.
— Но я не знаю, как это сделать.
— Ты забывать очень много, — сурово повторил свой укор Истэ. Потом он показал ей, что нужно делать. Истэ бранил Лину — призрак своей жены — только за забывчивость, но он никогда не сердился на нее за неловкость и показывал, как вязать крепкие узлы, которые не разойдутся в воде.
Истэ был еще не стар. Он мог похвастаться гладкой смуглой кожей, он отлично умел мастерить и чинить всякие вещи. Истэ не сделал Лине ничего плохого. По меркам общества, поставленного на грань выживания, где мужчине необходима жена, просто чтобы не умереть, он был хорошим человеком. Его заблуждения относительно Лины несли в себе зерно реализма: было немыслимо, чтобы мужчина существовал в одиночку.
Планета Эмдэ была почти непригодна для проживания людей. Район экватора — самый населенный — даже после двух тысяч лет колонизации оставался пустынным и почти ненаселенным.
— Надо уйти, — резко сказал Истэ. Он направился к небольшой глубокой лощине, лежащей довольно далеко от берлоги — туда сбрасывались экскременты и пищевые отходы. Лина схватила моток веревки из водорослей. Дрожа от внезапно нахлынувшей решимости, она склонилась над камнем, накрывавшим ее тайник, и осмотрелась вокруг — не предвидится ли помехи ее побегу.
Лина была очень удивлена, увидев вдали две фигурки — аборигенов, поднимающихся вверх по холму от озера и направляющихся, казалось, прямо к берлоге Истэ.
Лина оцепенела. Как поступить? Надеяться, что они смогут объяснить Истэ, кто она такая, или скрыться от всех троих?
Если она побежит, то аборигены увидят ее так же хорошо, как она видит сейчас их. Она вспомнила, что собиралась сделать сразу после аварии: отыскать аборигенов и попросить их о помощи.
Вскоре вернулся Истэ. Некоторое время спустя подошли гости.
Один из них явно был мужчиной, другого — пониже ростом, в юбке пурпурного цвета поверх краг и в накидке, украшенной вышивкой и блестящими рыбьими чешуйками *— Лина определила как женщину. Девушка почувствовала непреодолимое желание броситься к ним и умолять о помощи, но сдержалась. На Эмдэ женщины никогда не разговаривали, пока к ним не обращались. Женщинам из внешнего мира советовали поступать точно так же, если им требовалась помощь со стороны местных жителей.
Пришедшие остановились в нескольких шагах от Истэ и замерли.
— Эйкэ, Истэ, — сказал мужчина.
Микрочип-переводчик, устройство, имплантированное в мозг Лины для того, чтобы она могла понимать иностранные языки, тут же сработал. Картридж с языком Эмдэ она приобрела еще на торговом посту. «Эйкэ» на языке аборигенов использовалось как приветствие и прощание.
Истэ никогда не говорил с Линой на своем родном языке. Он упрямо пользовался только примитивным языком торговцев, не откликаясь на ее просьбы. В конце концов, Лина вспомнила некоторые сведения об обычае Эмдэ, согласно которому люди, потерявшие супругов, не должны были разговаривать в течение целого года по местному исчислению. Примитивный язык не считался настоящим, и это позволяло обойти правило.
Мужчина оглядел Лину, а затем всем корпусом повернулся к Истэ:
