«ЕСЛИ», 2002 № 05
Брайан Плант
ПОКА Я ЖИВ…
Отвесная гранитная стена, как и сама жизнь, не прощает ошибок. Ты вынужден выискивать на ней крохотные впадинки и трещинки, куда можно втиснуть пальцы, чтобы подтянуться повыше. Иногда природа предоставляет опору для пальцев там, где это нужно, но бывает, до спасительной трещины не достанешь рукой, и ты тогда тянешься всем телом или даже совершаешь головоломный бросок над бездной.
Я был в Скалистых горах и карабкался по гранитному обрыву один, без страховки. Что само по себе удивительно: это я, Ричард Хамби, добровольно штурмую вершину?.. В прежней жизни я был порядочным трусом, а вот теперь болтаюсь на кончиках пальцев над пропастью глубиной в 400 футов. Выступ, за который я уцепился, не шире карандаша, и если пальцы соскользнут, лететь мне до донышка пропасти. Вы скажете, конечно, что это безумие и отчаянная глупость. Спорить не стану. Я и сам никогда бы не решился на такое, пока был жив.
Одолев отвесную стену на три четверти, я добрался до такого места, где, по всей очевидности, не за что было уцепиться. Дожди и ветры почти до блеска отполировали этот кусок гранита: и прямо над моей головой, и справа, и слева. Я торчал там, как муха на могильном камне. Можно было, конечно, спуститься пониже и вновь атаковать скалу по другому маршруту. А можно было и рискнуть.
Двумя часами позже и на тридцать футов выше мне крупно повезло: я выбрался на узкую естественную полочку, дюймов шести шириной. Какое облегчение. Я уже начал уставать, в особенности досталось пальцам, будто их долго жевали. Даже если ты телесно не человек, это еще не значит, что ты не ведаешь усталости. Физической или умственной.
Я целых десять минут отдыхал на этой полке. С моего насеста было отлично видно, что до вершины оставалась сотня футов или вроде того. Дальнейший путь наверх казался несложным, он был усеян множеством трещин, впадинами, полками и выступами. Самое трудное уже осталось позади, и скоро я буду стоять на высочайшей точке в окрестностях. Я дотянулся до уступа над головой (он был довольно широкий, не менее фута) и приступил к финальному восхождению.
На этом уступе, как я тут же обнаружил, находилось большое птичье гнездо, и неприветливая самка ястреба бдительно оберегала пару птенцов. Как только моя голова показалась над краем уступа, птица пронзительно вскрикнула и быстро клюнула меня в руку. Это было не больно, по крайней мере в обычном человеческом смысле, однако от неожиданности я сильно вздрогнул на скользком от птичьего помета уступе.
И почувствовал, что свободно падаю в пространстве.
Это мне понравилось. Падая, я сделал себе мысленную заметку: в ближайшее время испробовать затяжные прыжки с парашютом. Но если падение оказалось приятным, то приземление меня совсем не впечатлило.
Я не испытываю настоящей боли в том смысле, в каком ее испытывает человеческое тело при воздействии превышающих его прочность разрушительных сил. Но это вовсе не означает, что мое механическое тело ничего подобного не чувствует. При ударе все встроенные в него тактильные сенсоры одномоментно послали в мой центральный процессор максимальные сигналы, тем самым резко его перегрузив. Поэтому какое-то время я не мог ясно мыслить, а это, поверьте, очень неприятно.
Потом я попытался пошевелить конечностями, намереваясь сесть, но из этого ничего не получилось. Я уже бывал не в лучшей форме, но обычно ухитрялся дохромать до ремонтной мастерской. Однако не на этот раз. Теперь я был разбит капитально. Просто вдребезги. Через несколько секунд связь с центральным процессором прервалась, и я стал механическим трупом, мертвее мертвого.
Ну вот, еще полмиллиона баксов вылетело в трубу. Все это мне ужасно не понравилось, а вы как думали?
Мой разум, или мозг, или центральный процессор, как хотите, пребывал в полной безопасности в моем собственном доме в Чарлотте, Северная Каролина. Речь идет, понятно, не о природном мозге, но достаточно точной модели, искусно симулирующей его деятельность. Иначе говоря, это искусственный интеллект, реализованный в небольшом, но очень мощном компьютере. На мой взгляд, симуляция чертовски хороша, но боюсь, что я не способен судить беспристрастно. В какой-то части эта симуляция, без всяких сомнений, представляет собой специальную программу, которая вынуждает меня верить, что как личность я не претерпел изменений.
Однако очевидно, что моя прежняя и нынешняя личности не вполне одинаковы. Никогда по собственной воле я бы не подверг себя смертельному риску. Я ни за что не полез бы на эту гранитную стену. И не стал бы в полной горнолыжной экипировке прыгать с вертолета на вершину горы, чтобы совершить скоростной спуск по дикой, абсолютно не подготовленной трассе. Мне бы и в голову не пришло гонять по автобану на сверхмощном мотоцикле, тем более «без рук». Я никогда не додумался бы до дюжины других смертоносных развлечений, которые испробовал с тех пор, как мое бренное человеческое тело настиг преждевременный конец.
При жизни я всегда отличался большой осторожностью и предусмотрительностью. Зачем, как вы думаете, я вдруг решил обзавестись компьютерной моделью собственного мозга? Только в качестве дополнительной страховой гарантии, которая, как я предполагал, понадобится мне лишь в глубокой старости.
Но получилось так, что я не дожил и до тридцати.
Моя жена Мария заметила, что было крайне глупо с моей стороны скопировать свой мозг в столь несолидном возрасте. Она назвала меня перестраховщиком, но пьяный водитель вскорости доказал мою правоту. Теперь Марии больше нет, а вот я по-прежнему здесь. У меня нет ни семьи, ни близких родственников. Детей тоже нет. При жизни я был слишком расчетлив и осторожен, чтобы их завести.
Почему я теперь вдруг пустился в опасные авантюры? Может быть, все дело в том, что я умер молодым. Большинство восстановленных личностей — люди пожилые и предпочитают проводить свою продленную жизнь в чреве колоссальных компьютерных инсталляций, наслаждаясь пасторальными радостями в разнообразных виртуальных мирах. Что до меня, то я не успел как следует пожить даже в нашем реальном мире. Возможно, что в душе я тяготился своим правильным и пресным существованием, но всегда был слишком труслив и нерешителен, чтобы вдруг взять и поставить все на карту. Кроме того, тут немаловажен и денежный вопрос. При жизни я был весьма обеспокоен состоянием своих финансов, а экстремальные виды спорта безбожно облегчают кошелек.
Но, скорее всего, я просто не вынес тоски существования в миникомпьютере и сбежал оттуда в реальный мир. Чтобы действительно жить. Жить так, чтобы ощущать весь трепет и восторг существования, а иногда трепет и ужас смерти, как сейчас. Я способен чувствовать все это лишь тогда, когда контролирую физическое тело.
Когда меня оживили в качестве ИИ-симуляции, я сразу понял, что не стану отправляться куда-то на виртуальный склад вместе с другими, пожилыми и престарелыми, симами. Я немедленно оформил физическое владение мозговой коробкой, в которую был заключен, вместо того чтобы передать ее на попечение одного из специализированных ВР-заведений.
Затем я выбрал и заказал подходящее механическое тело, а после очень быстро отыскал дешевый домик, где намеревался установить свой мозг. Я мог, конечно, купить себе дом получше в более престижном районе, но старые привычки так скоро не умирают. Я все еще беспокоился о своих финансах, хотя на самом
