зелёной звезде, потому что только через сто семьдесят лет наша планета узнает результат. Гром Орм совершенно прав, что исследование сходных планет и создание базы для движения в космос — наш долг по отношению к потомкам.
— Запас анамезона готов только для двух кораблей, — возразил секретарь Мир Ом. — Понадобится десять лет, чтобы, не нарушая экономики, приготовить корабль ещё для одного полёта. Напомню, что сейчас много производительных сил отнимет восстановление спутника.
— Я предвидел это, — ответил Дар Ветер, — и предлагаю, если Совет Экономики найдёт возможным, обратиться к населению планеты. Пусть каждый на год отложит увеселительные поездки и путешествия, пусть выключат телевизоры наших аквариумов в глубинах океана, перестанут доставлять драгоценные камни и редкие растения с Венеры и Марса, остановят заводы одежды и украшений. Совет Экономики определит лучше меня, что следует приостановить, чтобы бросить сэкономленную энергию на производство анамезона. Кто из нас откажется сократить потребности только на один год, чтобы принести нашим детям великий дар — две новые планеты в живительных лучах зелёного, приятного для наших земных глаз солнца!
Дар Ветер простёр руки перед собой, обращаясь ко всей Земле, так как знал, что миллиарды глаз следят за ним в экранах телевизоров, кивнул головой и исчез, оставив пустое синеватое мерцание. Там, в Аризонской пустыне, гулкий грохот периодически сотрясал почву, говоря о том, что очередная ракета взвилась с грузом за пределы голубого небосвода. Здесь все присутствующие в зале Совета встали, поднимая левые руки, что означало открытое и полной согласие с выступавшим.
Председатель Совета обратился к Эвде Наль:
— Наш гость из Академии Горя и Радости, не выскажете ли вы своё мнение в аспекте человеческого счастья?
Эвда ещё раз взошла на трибуну.
— Человеческая психика устроена так, что не приспособлена к длительному возбуждению и многократному повторению возбуждения, — это защита от быстрого износа нервной системы. Наши далёкие предки едва не погубили человечество, не считаясь с тем, что человек в своей физиологической основе требует частого отдыха. Но мы, напуганные этим, прежде слишком берегли психику, не понимая, что основным средством расключения и отдыха от впечатлений является труд. Необходима не только перемена рода занятий, но и регулярное чередование труда и отдыха. Чем тяжелее труд, тем длительнее отдых, и тогда чем труднее, тем радостнее, тем больше захвачен человек весь, полностью.
Можно говорить о счастье, как о постоянной перемене труда и отдыха, трудностей и удовольствий. Долголетие человека расширило пределы его мира, и он устремился в космос. Борьба за новое — вот настоящее счастье! Отсюда — отправление звездолёта на Ахернар даст человечеству больше непосредственной радости, чем две другие экспедиции, так как планеты зелёного солнца подарят новый мир нашим чувствам, а исследования физических явлений космоса, несмотря на всё их значение, воспринимаются пока только в области разума. Борясь за возрастание суммы человеческого счастья, Академия Горя и Радости, вероятно, считала бы наиболее выгодной экспедицию на Ахернар, но если возможно осуществление всех трёх, то что же может быть лучше!
Эвда Наль получила в награду от взволнованного зала целую лавину зелёных огней.
Поднялся Гром Орм.
— Вопрос и решение Совета уже выяснились, и моё выступление, очевидно, последнее. Будем просить человечество сократить свои потребности на четыреста девятый год эры Кольца. Дар Ветер не сказал о находке историками золотого коня эры Разобщённого Мира. Эти сотни тонн чистого золота можно обратить на производство анамезона и добиться скорого изготовления полётного запаса. Отправим впервые за всю историю Земли экспедиции одновременно на три звёздные системы и впервые попытаемся достигнуть миров, находящихся на расстоянии семидесяти световых лет!
Председатель закрыл заседание, попросив остаться лишь членов Совета. Надо было срочно составить запросы в Совет Экономики, а также в Академию Стохастики и Предсказания Будущего для выяснения возможных случайностей в далёком пути на Ахернар.
Усталая Чара поплелась вслед за Эвдой, удивляясь, что бледные щёки знаменитого психиатра оставались свежими, как всегда. Девушке хотелось скорее остаться одной, чтобы потихоньку прочувствовать оправдание Мвена Маса. Сегодня замечательный день! Правда, Мвена Маса не увенчали как героя, на что в самых сокровенных мечтах надеялась Чара. Его надолго, если не навсегда, отстранили от большой и важной работы… Но разве его не оставили в обществе! Разве не открыта им вместе широкая и нелёгкая дорога исследования, труда, любви!
Эвда Наль заставила девушку пойти в ближайший Дом питания. Чара так долго смотрела на таблицу выбора, что Эвда решила действовать сама, назвав в приёмный рупор автомата цифры выбранных блюд и индекс стола. Только что они уселись за овальный двухместный стол, как в центре его открылся люк и оттуда появился маленький контейнер с заказом. Эвда Наль протянула Чаре бокал с опалесцировавшим в нём подбодряющим напитком «Лио», а сама с удовольствием выпила стакан прохладной воды и ограничилась запеканкой из каштанов, орехов и бананов со сбитыми сливками. Чара съела какое-то блюдо из тёртого мяса раптов — птиц, заменивших домашних кур и дичь в современном обиходе, и была отпущена. Эвда Наль смотрела вслед Чаре, когда девушка со своим удивительным даже для эпохи Кольца изяществом сбегала по лестнице между статуями из чёрного металла и причудливо изогнутыми подставками фонарей.
Глава тринадцатая
АНГЕЛЫ НЕБА
Затаив дыхание следил Эрг Ноор за манипуляциями искусных лаборантов. Обилие приборов напоминало пост управления звездолёта, но простор большого зала с широкими голубоватыми окнами сразу же отводил всякие мысли о космическом корабле.
В центре комнаты на металлическом столе стояла камера из толстых плит руфолюцита — материала, прозрачного и для инфракрасных и видимых лучей. Паутина трубок и проводов оплетала коричневую эмаль звездолетного водяного бака, заключавшего двух чёрных медуз с планеты железной звезды.
Эон Тал, выпрямившись, как на гимнастике, с беспомощно висевшей по-прежнему на перевязи рукой, издалека заглядывал на медленно поворачивавшийся барабан самописца. На лбу биолога выше широких чёрных бровей выступили капельки пота.
Эрг Ноор облизнул пересохшие губы.
— Ничего. За пять лет пути там остался один прах, — хрипло заметил астролётчик.
— Если так, то большая беда… для Низы и для меня, — отозвался биолог. — Понадобятся искания ощупью, возможно многолетние, чтобы определить характер поражения.
— Вы продолжаете думать, что органы, убивающие добычу, одинаковы у медуз и у креста?
— Не только я. Грим Шар и все другие пришли к той же уверенности. Но сначала были самые неожиданные мысли. Я вообразил, что чёрный крест вообще не имеет отношения к планете.
— Я тоже, помните, говорил вам об этом. Мне почудилось, что это существо с дискового звездолёта и стерегло его. Но если подумать серьёзно, то какой смысл стеречь несокрушимую крепость снаружи её? Попытка вскрыть спиралодиск показала нелепость таких мыслей.
— Я представлял себе, что крест вообще не живой!
— Робот-автомат, поставленный на охрану звездолёта?
— Да. Но теперь, конечно, я отказался от этой мысли. Чёрный крест — это живое существо, порождение мира мрака. Вероятно, эти твари обитают внизу, на равнине. Он появился со стороны «ворот» — прохода в утёсах. Медузы, более лёгкие и подвижные, — это обитатели плоскогорья, на которое мы сели. Связь чёрного креста и спиралодиска случайна, просто наши защитные устройства не коснулись этого отдалённого уголка равнины, всегда остававшегося во мраке за гигантским диском.
— И вы считаете убийственные органы креста и медуз сходными?
