костюме.
Оксана начала радостно улыбаться прямо от порога и решила, что работать она будет только здесь. Не пойдет больше ни на какие собеседования. Даже если условия будут не самые хорошие, работать она должна только здесь – в Издательском доме «Люкс». Во что бы то ни стало. Ведь не случайно же все так сложилось: и конфликт этот на ровном месте, и скоропостижное увольнение, и даже то, что не особенно она и переживала из-за потери прежней работы. Это судьба! Она как будто за руку привела Оксану к тому, с кем нужно остаться на всю жизнь…
Вадиму Барсукову не пришлось почти никаких усилий прилагать, чтобы покорить «свежую» девочку. Оксана бросилась в любовь с размаху. Вадика своего она боготворила. Каждое его слово было гениальным, каждый поступок – оправданным. Даже то, что избранник был женат, ее не особенно смущало. Он же не виноват, что встретил Оксану так поздно. Ошибся, с кем не бывает, принял за свою единственную совсем другую женщину. А может и не надеялся встретить, отсюда и непрерывная череда любовниц. И только теперь, когда судьба за ручку подвела их друг к другу, все, наконец, будет по-настоящему. Так, как должно быть – без суеты и взаимных упреков. Обязательно будет. Несмотря на насмешки за спиной и разговоры по душам, с которыми лезли к Оксане новоиспеченные коллеги. Она сначала пыталась объяснять им, непонятливым, про свою любовь и их с Вадимом предназначенность друг другу. А потом махнула рукой: не хотят люди верить в настоящую любовь, так им же хуже.
Вопреки расхожему мнению, по утрам ее не тошнило. И вообще никаких таких особых признаков она у себя не обнаруживала. Правда, начал ее вдруг преследовать везде запах огурца. Все буквально пахло этими огурцами. Но Оксана решила, что это после недавней простуды у нее что-то в организме нарушилось. Какие-нибудь обонятельные рецепторы пострадали от насморка, вот теперь и кажется. Тем более, о том, что огурцы пахнут, она раньше и не догадывалась. Может, это вообще галлюцинация. Даже и рассказать кому-то неудобно. Вот, мол, пахнет мне везде огурцами. У виска покрутят или про весенний авитаминоз вспомнят.
И у врача она, в общем-то, оказалась случайно. Мама так приучила: каждый год, даже если ничего не беспокоит, показываться гинекологу и стоматологу. Вот Оксана и пошла. На всякий случай.
– Что же ты так затянула-то? – укоризненно посмотрела на нее гинеколог. – Одиннадцать недель! Аборт, считай, делать поздно. С анализами в неделю можешь не уложиться.
– Какой аборт? – Оксана еще не поняла, о чем говорит ей врач, а руки уже сами прикрыли плоский пока живот.
– Беременность у тебя одиннадцать недель. Срок большой уже, чтобы избавляться. Или ты рожать будешь?
Она все еще прикрывала замерзшими ладошками живот, а в голове металось: «Рожать будешь или аборт?.. Беременность одиннадцать недель…». Беременность! Тошнота, отеки, огромный живот, а в конце – как награда – маленький сонный человечек. Пахнущий молоком и горячими от утюга пеленками.
Беспомощный, родной, свой. Маленькая ее частичка, переродившаяся в кроху с мягкими колечками волос на затылке.
Ее ребенок. Ее и Вадима…
– Решать надо быстрее, время не терпит, – уговаривала врачиха. – Если думаешь избавляться, беги сейчас кровь сдай, девчонки в лабораторию еще не уехали. Я попрошу, они у тебя возьмут.
– Да вы что?! – очнулась наконец Оксана. – Какой аборт, вы с ума сошли!
– Ну и хорошо, – совсем не обиделась врачиха, – значит, рожать будем. Это правильно. Так гораздо лучше. Тогда мы на тебя другую карточку заведем, ты же теперь у нас беременная.
Из кабинета улыбающаяся Оксана вышла с ворохом бумажек в руках. Анализы ей все равно придется сдавать, но теперь, как сказала врачиха, «уже по-взрослому». Да еще узких специалистов пройти. Она перебирала на больничном подоконнике выписанные направления и в который раз прокручивала в голове: «Я беременная. Беременность одиннадцать недель. У меня будет ребенок, – и потом, спохватившись: – Надо сказать Вадиму. Он обрадуется».
В браке у Барсукова детей не было. Разве может он не обрадоваться ребенку от любимой женщины?
Оксана летела к остановке, и оживающий после зимы город ликовал вместе с ней – ярким солнцем, ручьями вдоль тротуаров, бликами на стеклах проезжающих машин. Надо сказать Вадиму! Он обрадуется!
Поговорить с Барсуковым в тот день ей не удалось. Никак не получалось остаться наедине надолго. А сообщать такую важную новость на бегу Оксане не хотелось. Разве можно сказать: «У нас будет ребенок», если будущий отец уходит обедать? Или только-только выпроводил из кабинета верстальщика и теперь подписывает готовые макеты. Нет, нужно подождать, пока у него будет время и подходящее настроение.
Оксана терпеливо ждала этого подходящего настроения почти месяц. Тем более, ей было чем заняться. Обойти всех врачей и сдать все нужные анализы оказалось не так просто. К каждому нужно было записаться заранее, потом отсидеть в очереди. Анализы брали только рано утром, и приходилось вставать ни свет ни заря, да еще врать маме.
Мама тоже пока была не в курсе. Про беременность ей Оксана не сказала. Не то, чтобы боялась, нет. Просто не хотелось говорить маме о будущем внуке между делом. Хотелось торжественности и проникновенности.
А пока она старательно обходила врачей и сдавала анализы. И в следующий свой визит выложила результаты перед врачихой аккуратной стопочкой.
– У-у-у-у, хорошая моя, да ты у нас, оказывается, резус-отрицательный, – протянула доктор, прочитав очередную бумажку.
– А это хорошо или плохо?
– Беременность первая? Тогда это пока никак – ни хорошо, ни плохо. Правильно, что аборт не стала делать. Таким как ты первую беременность прерывать нельзя. А так, думаю, все хорошо будет. Только папе тоже надо кровь сдать. Направление сейчас выпишу.
– Какому папе? – оторопела Оксана. Чуть было не сказала, что папа кровь сдать никак не может, нет больше папы, но врачиха ее опередила.
– Как какому? Отцу ребенка, конечно. Знаешь, кто отец-то?
– Знаю, – кивнула Оксана. – А разве можно этого не знать?
– Всяко бывает, – без выражения произнесла врачиха и протянула бланк направления. – Пусть сдаст побыстрее.
Теперь разговора с Вадимом было не избежать. Дальше откладывать не получится. Надо выбрать время и сказать ему все сразу: и про беременность, и про отрицательный резус. Заодно и о будущем поговорить. Ведь, если родится ребенок, отношения не могут оставаться прежними. Вадиму нужно поторопиться с разводом. Ребенок – очень уважительная причина для того, чтобы, наконец, оформить отношения.
Но поговорить с Барсуковым опять не удалось, и к вечеру Оксана, набравшись смелости, поймала его, убегающего, за рукав.
– Вадим, нам надо серьезно поговорить.
– Малыш, сейчас некогда. Давай завтра утречком. Ну, как обычно.
Барсуков широко улыбнулся и исчез за дверью.
Ну утречком, так утречком. Так даже лучше. У них будет целый час времени, и они все спокойно обсудят. Все-таки, Вадим молодец. Конечно, для серьезного разговора нужно выделить специальное время, чтобы никто не заглядывал поминутно в дверь, не звал к телефону, не дергал по пустякам.
Еще ночью пошел дождь, и она, пробираясь от остановки к офису, вымокла до нитки. Зонтик помогал мало – ветер ухитрялся забрасывать дождевые струи сбоку. Да и в переполненном автобусе остаться сухой не было никаких шансов, слишком плотно ее прижимали к мокрым согражданам.
Вадим был уже в кабинете. Она прошла прямо к нему, сняла куртку, положила ее вместе с мокрым зонтом на диван. Конечно, зонт стоило раскрыть и просушить, но сразу об этом не подумалось, а потом Оксана решила, что день длинный – еще успеет зонт высушить.
Да и не до зонта ей было, все-таки, недели две они с Вадимом толком не виделись. Только на бегу и по работе. Оксана даже думала иногда, что он ее разлюбил. Но мысли такие она от себя гнала. Мало ли,
