Сепи позвал двух солдат, которые должны были отвести Икера на южную границу провинции Зайца. Учителю было жаль расставаться со своим лучшим учеником, но проступок был слишком серьезным.
— Вон там, мой генерал, смотрите! — воскликнул военный, отступая.
В комнату только что проник хамелеон с белым животом. Он поднял на Сепи свой странный взгляд, но тот немедленно произнес успокаивающее заклинание. После короткой нерешительной паузы животное покинуло комнату.
— Хамелеон — это одно из воплощений Анубиса, — сказал Икеру генерал. — Кажется, ты пользуешься необыкновенным покровительством небесных сил.
— Вы... вы не вышлете меня?
— У кого безумие зайдет так далеко, что он осмелится пренебречь вмешательством Анубиса?
— Вы верите, генерал, что когда-нибудь я буду принадлежать Золотому Кругу Абидоса?
Сепи остолбенел. Икеру показалось, что он видит перед собой статую, глаза которой смотрели на него вопрошающе.
— Кто рассказал тебе об этом Круге?
— Это больше, чем просто поэтическое выражение, не так ли?
— Отвечай на мой вопрос.
— Один садовник. Наши пути пересеклись, а потом разошлись.
— Поэты умеют заставить нас мечтать, мой мальчик. Но ты работаешь для того, чтобы стать писцом и заниматься реальностью.
37
Перед Джехути, утопавшем в своем кресле с высокой спинкой, его три дочери не могли найти себе места от нетерпения.
— Можно, наконец, с тобой поговорить? — спросила старшая.
— Минуточку, я закончу работать с делом.
Правитель провинции неспешно свернул длинный папирус.
— Что с вами, мои сладкие?
— Отец, мы возмущены и обращаемся к нашему высшему судье!
— Ты хочешь сказать, к богине Маат?
— Нет, к тебе! Чудовищные дела только что произошли на твоей территории, а виновник остался ненаказанным.
Джехути, казалось, был поражен.
— Это действительно очень серьезно. И что вы об этом еще знаете?
Младшая дочь немедленно вступила в разговор.
— Ученик писца Икер украл финиковый спирт и напился. Это возмутительно и неслыханно! А этим утром мы видели, как этот негодяй снова вошел в школу генерала Сепи, как ни в чем не бывало! Ты должен тотчас же вмешаться, отец, и выгнать этого Икера из нашей провинции.
Джехути посмотрел на дочерей серьезным взглядом, к которому примешивался оттенок иронии.
— Успокойтесь, мои сладкие, я выведу это дело на чистую воду.
— Что... что ты хочешь сказать?
— Этот несчастный юноша стал жертвой недоброжелателей, но покровительство бога Анубиса, явившегося в виде хамелеона, позволило нам понять, что он говорил правду.
— Он обвинил кого-нибудь? — испуганно спросила старшая дочь.
— Нет, и это — дополнительное свидетельство его благородства. Есть ли у тебя и твоих сестер какие- нибудь подозрения?
— У нас? Но как же... Нет, конечно, нет!
— Я так и думал. Знайте, что я рассматриваю Икера как будущего писца высокого ранга и что больше я не допущу никаких на него нападений. Кто бы ни был злоумышленник, он будет сурово наказан. Мы хорошо поняли друг друга, мои сладкие?
Три дочери Джехути утвердительно кивнули и вышли из кабинета, куда тотчас же вошел очень худой человек с кожаной сумкой, которая казалась слишком тяжелой для его слабой конституции.
— А-а, доктор Гуа! Я вас жду уже довольно давно.
— Ну да, вы — правитель этой провинции, — нисколько не смутившись, ворчливо возразил врач, — но мне приходится лечить не только вас. Из-за всех этих приступов ревматизма, отитов и язв я не знаю уже, куда деваться. Можно подумать, что сегодня утром дали себя знать все болезни! Нужно бы, чтобы мои молодые коллеги были более компетентными и вкладывали больше усердия в свое дело... Что вас беспокоит сегодня?
— Плохое пищеварение и...
— Наслышан, наслышан... Вы едите слишком много, пьете слишком много, работаете слишком много и спите недостаточно. И, кроме того, у вас возраст, с которым вы отказываетесь смириться. Перед лицом такого упорства медицина бессильна. Бесполезно надеяться, что вы измените своим привычкам. Вы —
