Низкие столики были заставлены блюдами с аппетитными пирожными. Медес, не произнеся ни слова, поднес к губам кубок с выдержанным вином.
— Я только что его получил, — начал ливанец, — и счастлив, что вы — первый, кто его пробует. Сказочный Египет! Благодатный климат, несравненные вина, кухня выше всяких похвал! Она совершенно не позволяет сесть на диету! Здесь даже самый большой пессимист откажется от своих мрачных мыслей.
— Твоя философия довольно интересна, но мне хотелось бы знать, реализуются ли наши с тобой планы.
— О, не откажите мне в удовольствии и отведайте это пирожное с заварным кремом, спрыснутым финиковым спиртом. По словам моего кондитера, это — самый изысканный десерт во всем Мемфисе!
Попробовав, Медес не пожалел о том, что уступил просьбам хозяина дома.
— Египтяне так любят мебель из кедра, что наши склады уже пусты, — снова завел разговор ливанец. — Готовится новая поставка, значительно большая, чем первые две. А с вашей стороны все в порядке? Трудностей нет?
— Никаких.
— Сосуды в виде беременной женщины прибудут сюда недели через две. Мой корреспондент пишет, что они по своей красоте и прочности превосходят те, что поставлялись на рынок раньше. А что касается урожая опия, то он самый высокий за последние десять лет, и — заметьте — я скупил его полностью! Мои конкуренты были... устранены. Такой же результат и в отношении масел. Сколько мы можем задействовать хранилищ?
— Ты изумляешь меня своей проворностью, — признал Медес.
— Я могу быть и терпеливым.
— Должен признать, что ты меня удивляешь.
— О, в ваших устах этот комплимент дорогого стоит! Я постараюсь работать как можно лучше, чтобы продолжать в том же духе и завоевать ваше доверие. Но мои добрые новости на этом еще не кончились: мой руководитель согласился встретиться с вами. Ближайшее новолуние вам подходит?
— Подходит. В Мемфисе?
Ливанец, казалось, смутился.
— Нет, немного южнее.
— Где точно?
— Возле Абидоса.
— Абидос? Это запретная земля.
— Он сказал, что у вас там знакомый постоянный жрец. Ему хотелось бы поговорить с вами, вашим помощником Жергу и жрецом с Абидоса.
Медес побледнел. Кто мог быть в курсе его союза с Бегой?
— Назови мне имя твоего главы!
— Он вам назовет его лично.
— Берегись, ливанец! Раз тебе известно, кто я, не провоцируй меня!
— Я получил строгие указания и должен им следовать, Медес. Поймите это.
— На эту встречу я не поеду.
— Если вы ее пропустите, то совершите ложный шаг.
— Это угроза?
— Ну что вы, это не мой стиль! Я только считаю, что эта встреча будет вам полезна.
Медес был в ярости. Как осмеливался диктовать ему условия этот проклятый иноземец!
— Если ты немедленно не перестанешь шпионить за мной, я разорву наше сотрудничество!
— Разве это не будет серьезной ошибкой? Ведь оно так многообещающе!
— Что тебе известно об Абидосе?
— Мне? Ровным счетом ничего.
— Но твой руководитель, он...
— Он всего лишь попросил меня предложить вам эту встречу.
Ливанец выглядел искренним. А если этим таинственным руководителем был другой жрец с Абидоса, который хотел обойти Бегу?
— Мне вовсе не хочется подстраивать вам западню, — прибавил хозяин дома. — Да и моему руководителю тоже.
— Я должен подумать.
Медеса приводило в ужас то, что не он был в центре игры. Но порой нужно было уметь делать вид, что проигрываешь, чтобы в следующий ход отыграться с большим выигрышем.
С восходом солнца все постоянные жрецы Абидоса начинали исполнять свои функции. Тот, кто наблюдал за целостностью великого тела Осириса, удостоверился в идеальном состоянии печатей на
