— Но… приговор еще даже не оглашен.
— Египетское правосудие отличается предельной суровостью и тяжело карает как убийц, так и тех, кто их покрывает. А что такое это братство, если не шайка злоумышленников? Разогнать его — и дело с концом. Лучшего решения и быть не может.
Жар явился к кузнецу Оведу невероятно взвинченным и проработал без перерыва восемь часов кряду. Молодой человек успел предложить писцу некрополя создать специальный отряд из двух или трех мастеровых покрепче и посмелее: этот отряд, по мысли юноши, должен был вызволить Нефера и доставить его в селение, входить в которое не вправе ни войска, ни стража. Однако Кенхир отринул эту прекрасную задумку да еще и облек свой отказ в очень резкие слова. А дожидаться посвящения Жару велели за стеной: мол, возвращайся-ка ты к помощникам и будь там у них на подхвате.
— Ну что, приняли тебя? — поинтересовался кузнец, с удовольствием разглядывая медные резцы, выкованные его напарником за день.
— Обещали. Может, и сдержат слово.
— Вообще-то они не обманывают… Только вот это преступление, знаешь… Такой удар по братству.
— Молчун не виноват!
— И все же его наверняка засудят за убийство. У Собека есть сильные улики.
— Одного не пойму: кто так возненавидел моего друга? За что его обливают грязью и ломают ему жизнь?
— Забудь эту темную историю. Со мной будешь работать. Ковать ты любишь, и все у тебя получается. Чего ради торчать взаперти в селении? Его дни сочтены.
— Что это ты такое несешь?
— Засудят Нефера, значит, и братство виновато. И потянут всех мастеровых на дознания, работы остановят, а мастеров, тех, кого не заточат в темницы, разгонят по разным фиванским храмам, Конец пришел Месту Истины.
— А мое посвящение?
— Не дождешься. Никогда.
Юноша стиснул кулаки.
— Все это злобный дух какой-то творит. Который в темноте прячется…
— Ты Нефера хорошо знаешь? — спросил кузнец.
— Он — мой друг.
— Думаешь, поэтому его оправдают? А если по делу, так что ты знаешь про то, что с ним бывало? Да и про него самого… ничего ты не ведаешь толком. Где шлялся, что творил… Он же в Нубии бывал, значит, во всякие переделки ввязывался волей или неволей. И наверняка убивать научился. А в Фивы вернулся, чтобы разбогатеть, не иначе. Он же в селении рос, а там эти разговоры про сокровища, которые прятали в гробницах фараонов, когда их хоронили… Уж не собирался ли он грабить гробницы?
— Да ты что…
— Не он первый и не он последний, кому это в голову приходило. А ему-то провернуть такое дельце куда проще, чем другим: он же из селения и все тут знает. Потому, видать, он и пошел той ночью на холмы, что над Долиной царей… Только не знал он, что начальником стражи назначили Собека и что Собек этот ввел новый порядок надзора. Гляди: он невзначай натыкается на стража, убивает его — и что ему теперь делать? Ясно же, что лучше селения ничто не прикроет: стражу туда не пускают. И опять он не вспомнил про Собека. А тот — упертый, возьми и докопайся.
— И в такую дурь ты веришь?! Надо же — такие байки плести!
— Вот суд будет, так сам все увидишь. Гляди, улики веские какие, и все они одна к одной ложатся. Как не поверить?
— Придумано складно. Но ты же знаешь, что это неправда.
— Одно скажу: дело скверное. Ни Неферу, ни братству целехонькими из него не выбраться. Послушался бы ты лучше меня и держался от всей этой мути подальше.
— Знаешь что! Мастеровые связаны по рукам и ногам, но мы-то… ни ты, ни я, мы же не из братства! Если я чего-нибудь придумаю, поможешь?
— Ни за что! Все равно у нас ничего не выгорит, а меня с работы погонят. Где еще я такое место найду? Нефер — в темнице, и никто его оттуда не выпустит.
— А что про родителей Ясны знаешь? Они еще живы?
— Только отец.
— А чем живет?
— Строительная артель у него. Мужик очень толковый, никто про него дурного слова не слышал. Одно хорошее говорят.
Кузнец Овед так здорово растолковал, что, где и как, что Жар совсем не плутал и сразу же нашел дорогу к хозяйству отца Ясны. По пути юноша размышлял о случившемся и скоро понял, что и думать тут нечего: это все Неферов тесть подстроил. Дочка его бросила, обидно-то как, вот он и затаил злобу на невесть откуда свалившегося зятя. И подсунул Собеку ложные улики — а нечего охмурять мою дочь! Человек немолодой, и здоровье не то, кто-то глядеть за ним должен, нет разве? Разобьет пару, вернет в дом дочку: чего ей в потайном селении от отца родного прятаться?
Ну так Жар возьмет его за шкирку и лаской или таской, а загонит в суд — и заставит признаться, что это все его козни. И смоет с Нефера все подозрения. Дельце-то, оказывается, плевое! И решить его можно мигом.
Утро постепенно переходило в день, народ тянулся с базара домой. Подойдя к нужному дому, юноша вошел внутрь, благо дверь оказалась не заперта.
И тут же дорогу ему перегородила здоровенная черная псина.
— Тихо ты, свои… Я же тебе ничего плохого не сделаю.
Прочно упершись в пол всеми четырьмя крепкими лапами, пес рыкнул и показал клыки. Попробует Жар шагнуть, и собака кинется на незваного гостя.
Юному великану ничего не стоило одним ударом переломить собачью шею, но уж очень хорош был этот отважный сторож. И Жар присел на корточки, чтобы заглянуть псу в глаза.
— Да ты только посмотри: что я тебе, враг что ли?
Смутившееся животное завертело головой, словно бы пытаясь взглянуть на пришельца с какой-то иной точки зрения.
— Давай-ка поближе ко мне. Я тебя не укушу.
На верхней ступеньке лестницы, соединявшей этажи, появилась Ясна.
— Жар… Что ты здесь делаешь?
Молодой человек поднялся.
— А можно я его поглажу?
— Черныш, спокойно. Это свои. Не бойся. Пропусти его.
Пес спрятал клыки и даже разрешил почесать себя за ушком.
— Ясна… Я все знаю. Это все твой отец, так?
— Отец? О чем ты?
— Ну, не понравилось ему, что ты замуж вышла. Вот он и донес на Молчуна стражникам. Пусть откажется от доноса.
Молодая женщина попыталась засмеяться. Но получилась у нее только кривая усмешка, очень печальная.
— Ты что, Жар? Надо же такое придумать… Горе наше его разбило. И он теперь такой больной. Да, когда я ушла из дому, ему было несладко, но все равно он очень гордился дочерью, которая вышла замуж за служителя Места Истины, где его зятю такие тайны ремесла откроются, что даже он сам ими не владеет. Но когда я ему сказала, что Нефера схватили, сердце отца не выдержало.
— Ион…
— Еще жив, Но чувствую я, что смерть ходит совсем близко.
