— У меня нет желания выслушивать лесть от предателя.
Властитель Амурру продолжал улыбаться.
— Наша встреча должна стать полезной, Ваше Величество.
— Продавшись хеттам, ты сделал плохой выбор.
— Ваш друг Аша у меня в плену.
— Ты полагаешь, что его пребывание в тюрьме помешает мне уничтожить город?
— Я в этом уверен. Всем известно, как Рамзес Великий дорожит дружбой. Предающий своих близких Фараон вызовет гнев богов.
— Аша еще жив?
— Жив.
— Требую доказательства.
— Ваше Величество увидит своего друга и верховного сановника на вершине главной башни моего дворца. Я не отрицаю, что нахождение Аша в тюрьме из-за попытки побега могло причинить ему некоторые физические неприятности, но ничего серьезного.
— Что ты требуешь в обмен на его освобождение?
— Ваше прощение. Когда я отдам вашего друга, вы забудете, что я вас вроде бы предал, и издадите указ, предусматривающий полное доверие ко мне. Это много, я признаю, но мне нужно спасти свой трон и свое скромное состояние. А... если вы все-таки решите покарать меня, Аша будет, конечно, казнен.
Рамзес долго молчал.
— Мне нужно подумать, — сказал он спокойно.
Бентешина опасался только одного: что государственный интерес окажется сильнее дружбы. Колебания Рамзеса заставили его содрогнуться.
— Мне нужно время, чтобы убедить моих полководцев в необходимости отменить штурм города, — объяснил царь, — ты полагаешь, что легко отказаться от победы и простить преступника?
Бентешина был успокоен.
— «Преступник», не слишком ли сильное слово, Ваше Величество? Политика — трудное искусство; раз я пришел с повинной, почему бы не забыть прошлое? Египет открывает мне новое будущее, и я предоставлю доказательства моей верности, будьте уверены в этом. Если бы я осмелился, Ваше Величество...
— Что еще?
— Население и я сам плохо бы восприняли осаду города. Мы привыкли жить хорошо, и поставка продовольственных товаров является частью нашего соглашения. В ожидании утверждения договора и освобождения Аша, не будет ли он сам счастлив хорошо питаться?
Рамзес поднялся. Встреча была закончена.
— Ах, Ваше Величество... если бы я мог знать, как долго продлится ваше размышление...
— Несколько дней.
— Я убежден, что мы достигнем соглашения, выгодного как для Египта, так и для провинции Амурру.
Рамзес размышлял, глядя на море, а лев лежал у его ног. Волны подкатывались к берегу и умирали, дельфины играли на просторе. Дул сильный ветер с юга.
Сетау сел справа от Фараона.
— Не люблю море, в нем нет змей. И даже не видно другого берега.
— Бентешина пытается диктовать мне условия.
— И ты колеблешься между Египтом и Аша.
— Ты упрекаешь меня в этом?
— Я упрекаю тебя в обратном, но я знаю, какое решение ты примешь, и оно мне не нравится.
— У тебя есть предложение?
— Иначе зачем мешать размышлениям властителя Двух Земель?
— Аша не должен подвергаться никакому риску.
— Ты многого требуешь от меня.
— У тебя есть реальный шанс на удачу?
— Может быть, только один.
Слуга Бентешины следил за тем, чтобы удовлетворять не прекращающиеся желания хозяина. Наместник Амурру много пил и предпочитал только хорошие вина; хотя погреб дворца постоянно пополнялся, многочисленные пиры его быстро опустошали. Следовательно, управляющий с нетерпением ждал каждую поставку.
Когда египетские войска осадили Беруту, он ожидал прибытия каравана, который должен был доставить во дворец сотню амфор с вином из Дельты, именно то, которое требовал Бентешина, и никакое другое.
С каким удовольствием увидел управляющий прибытие в обширный двор вереницы повозок, груженых
