— Иероглифы — мои вожатые; когда-нибудь они лгали?
Меба был напуган словами этого двенадцатилетнего мальчика, у него сложилось ощущение, что он беседует с опытным писцом, уверенным в себе и равнодушным к лести.
— Жизнь — не только труд, но и удовольствия.
— Свою жизнь я не мыслю другой, Меба; разве это предосудительно?
— Нет, конечно, нет.
— Вы, кто занимает важный пост, много ли вы имеете свободного времени, чтобы развлечься?
Меба избегал взгляда Ка.
— Я очень занят, так как политика Египта требует много времени и большой ответственности.
— Разве не мой отец принимает решения?
— Конечно, но мои подчиненные и я сам, мы работаем без устали, чтобы облегчить ему задачу.
— Я хотел бы узнать о вашей работе подробнее.
— Это очень сложно, и я не знаю, если...
— Я приложу все усилия, чтобы понять.
Появление маленькой сестры Ка Меритамон, свежей и подвижной, спасло Меба.
— Ты играешь с моим братом?
— Нет, я пришел к нему с подарком.
Заинтересованный Ка поднял голову.
— О чем идет речь?
— Об этом футляре с кисточками, юный господин.
Меба вынул красивую колонку из позолоченного дерева, в выемке она содержала двенадцать кисточек различных размеров.
— Это... это очень красиво! — заявил Ка и положил на табурет старую кисточку.
— Могу я посмотреть? — спросила Меритамон.
— Ты должна быть очень осторожной, — сказал Ка, — эти вещи очень хрупкие.
— Ты мне позволишь писать?
— При условии, чтобы ты была внимательной и стремилась избегать ошибок.
Ка дал своей сестре кусок испорченного папируса и новую кисточку, конец которой она обмакнула в чернила. Он бдительно наблюдал за тем, как девочка с усердием чертила иероглифы.
Захваченные своим занятием, дети забыли о присутствии Меба. Этого момента бывший верховный сановник ожидал с нетерпением.
Он потихоньку взял старую кисточку Ка и скрылся.
ГЛАВА 12
Всю ночь Красавица Изэт видела во сне тростниковую хижину, где впервые занималась любовью с Рамзесом. Там они прятали свою страсть, не думая о будущем, жадно наслаждаясь желанием.
Никогда Изэт не хотела стать царицей Египта; она считала, что только Нефертари была достойна этого сана. Но как забыть Рамзеса, как забыть любовь, сжигавшую ее сердце? Когда он сражался, она умирала от страха за его жизнь. От этой мысли Изэт теряла сознание, у нее пропадало желание прихорашиваться и красиво одеваться.
Но едва он вернулся, как этот страх исчез. И Изэт вновь обрела свою красоту. Она могла покорить самого пресыщенного человека, если бы он ее заметил, трепещущую, неспокойную, в коридоре дворца, который вел из кабинета Рамзеса в его личные апартаменты. Когда он пойдет по этому коридору, она осмелится обратиться к нему... Нет, желание убежать было гораздо сильнее.
Если Изэт потревожит Рамзеса, он отправит ее в провинцию, и она больше никогда не увидит его. Существует ли более непереносимое наказание?
Когда царь появился, ноги Изэт задрожали. Она не могла ни убежать, ни оторвать взгляда от Рамзеса, величественного подобно богу.
— Что ты здесь делаешь, Изэт?
— Я хотела тебе сказать... Я родила тебе второго сына.
— Кормилица мне его показывала: Меренптах великолепен.
— У меня будет к нему столько же нежности, сколько и к Ка.
— Я в этом уверен.
— Для тебя я останусь клочком земли, который ты будешь возделывать, водой, которой ты будешь мыться... Ты хочешь еще сына, Рамзес?
— Указ о «царских детях» позаботится об этом.
— Требуй от меня все, что ты захочешь... Моя душа и мое тело принадлежат тебе.
