через главный вход.
Жители Ханаана сгрудились за воротами, но не смогли устоять под натиском египтян. Рукопашная схватка была ужасающей по своей жестокости; пехотинцы вскарабкались по груде трупов и, как огромная всесокрушающая волна, ворвались внутрь крепости.
Мало-помалу осажденные сдавались; те, кто еще продолжал сопротивляться, один за другим падали, обагряя землю кровью.
Мечи египтян разрубали шлемы, кромсали бока и плечи, разрезали сухожилия, вспарывали животы.
Когда все было кончено, в воздухе повисла жуткая тишина. Женщины умоляли победителей пощадить оставшихся в живых.
В захваченную крепость въехала колесница Рамзеса.
— Кто здесь главный? — спросил царь.
Вперед вышел пятидесятилетний воин, у него не было левой руки.
— Я самый старый воин... — сказал он, — я взываю к состраданию властелина Двух Земель.
— Как можно простить тех, кто не держит свое слово?
— Пусть, по крайней мере, Фараон дарует нам скорую смерть.
— Вот мое решение, ханаанец: деревья в твоей провинции будут вырублены и древесина перевезена в Египет; пленные, мужчины, женщины и дети, будут отправлены в Дельту и использованы на строительных работах; стада и лошади Ханаана станут нашей собственностью. Что же касается оставшихся в живых воинов, они будут зачислены в мою армию и сражаться под моим командованием.
Побежденные пали ниц, счастливые, что им даровали жизнь.
Сетау был вполне доволен. Число тяжелораненых было незначительным, а крепость располагала достаточным количеством свежего мяса и меда, так что можно было делать медовые повязки, а также прикладывать куски мяса к ранам, чтобы остановить нагноение. Своими умелыми и ловкими руками Лотос соединяла края ран тугими повязками, наложенными крестообразно. Улыбка прекрасной нубийки чудодейственно смягчала страдания. Помощники Сетау переносили раненых в большой шатер, где их лечили мазями, притирками и микстурами, а затем отправляли в Египет.
Рамзес обратился к воинам, которые пострадали при взятии крепости; затем он созвал полководцев, чтобы ознакомить их со своими планами. Он решил продолжать движение на север, чтобы вернуть одну за другой все крепости Ханаана, перешедшие с помощью бедуинов под власть хеттов.
Энтузиазм Фараона передался другим. Из сердец ушел страх, и все радовались возможности отдохнуть. Рамзес обедал с Сетау и Лотос.
— Куда ты рассчитываешь дойти?
— По меньшей мере, до Северной Сирии.
— До Кадеша?
— Увидим.
— Если поход продлится слишком долго, у нас закончатся снадобья.
— Реакция хеттов оказалась быстрой, наша должна быть еще быстрее.
— Когда-нибудь этой войне придет конец.
— Да, Лотос, в день полного поражения врага.
— Я терпеть не могу говорить о политике, — ворчливо заметил Сетау. — Пойдем, дорогая, займемся любовью, прежде чем отправиться на поиски змей. Я чувствую, что эта ночь будет благоприятной для сбора.
Рамзес совершал ритуалы богослужения в честь рассвета недалеко от своего шатра в центре лагеря. Алтарь, установленный специально для этой цели, был. довольно скромным, но усердие Сына Солнца оставалось таким же, как если бы он совершал ритуал в одном из храмов Пи-Рамзеса. Никогда его отец Амон не являл своего настоящего естества смертным, однако присутствие Незримого ощущалось всеми.
Когда ритуал был окончен. Фараон заметил воина, державшего на поводу орикса и едва сдерживавшего четвероногого.
В самом деле, странный воин — с длинными волосами, в разноцветной тунике, с бородкой и бегающим взглядом. И почему это дикое животное было приведено в лагерь так близко к царскому шатру?
У царя не оказалось больше времени на вопросы: бедуин спустил орикса, который бросился к Рамзесу, направив острые рога в живот безоружного Фараона.
Боец ударил антилопу в левый бок и запустил когти в загривок; удар могучей лапы оказался смертельным, антилопа рухнула наземь.
Ошеломленный бедуин выхватил из туники кинжал, но не успел воспользоваться им; резкая боль в спине, сопровождаемая ледяным туманом, ослепила его и принудила выпустить оружие. Он упал с вонзенным между лопатками клинком.
Спокойная улыбающаяся Лотос проявила поразительное проворство. Прекрасная нубийка не казалась даже взволнованной.
— Спасибо, Лотос.
Сетау вышел из шатра, последовав примеру многочисленных воинов, наблюдавших, как лев поглощал свою добычу, и обнаружил труп бедуина. Смертельно напуганный конюх распростерся в ногах Рамзеса.
— Я в отчаянии, Ваше Величество! Обещаю вам найти часовых, пропустивших убийцу в лагерь, и
