– Ну, ты нормальный?! – гневно воскликнул Саня и чуть тише добавил: – А если б я тебя ударил?
– О да! – смеясь и не отпуская ремня, ответил тот. – Меня спасло чудо! Шурик, пойдем, ты мне нужен. Точнее, твои безжалостные хищнические инстинкты.
– Так, начнется сейчас… – попытался было возразить Саня, зная, что все равно поддастся. Игорь, пожалуй, единственный, кого он мог назвать другом. Странный союз… Игорь – сын известного профессора, балагур, здоровяк, умница. А Саня – сирота, мечтатель, трус, себе на уме, – словом, «ботаник». Никто не понимал, что между ними общего. Какие интересы их сближают? О чем могут разговаривать такие разные люди? И они не знали, но могли болтать часами и целые дни напролет.
– Если поторопимся, успеем. Да и ничего интересного сейчас не будет. А если не найдем, то вообще…
– Кого найдем? – попробовал внести ясность Саня.
– Белого кролика.
– А…
– Ну, правда, правда – отец просил найти. Кролик из лаборатории. Ну, из тех самых. Утром целый зверинец привезли. Обезьяна, которая думает, что она черепаха, кошка считает себя мышкой, а мышь у нас собака. Представляешь, мышь бегает за кошкой – смешно?.. А кроль, зараза, удрал. Где-то здесь в парке мышей ловит.
– Подожди, это интересно, – Саня остановился, задумался. – А кошка убегает? Не должна. Ну, смотри: мышь думает, что она собака, и бегает за кошкой, которая считает себя мышью, так?
– Ну да.
– Странно. Она не должна убегать, – рассуждал он вслух. – Кошка думает, что она мышь. Хорошо. За ней гонится другая мышь, она же ее видит, – почему она убегает?
– Убегает, убегает, не сомневайся. Чувствует внутренний потенциал, наверное. Отец показывал записи. Что там у них на опытах творилось – уржаться.
В парке, среди множества кустов и высокой травы не так-то просто найти кролика, пусть даже белого.
– Кролик, который кошка, мне кажется, не так смешно! – кричал Саня.
– Кс-кс-кс… – послышалось за кустами. – Почему? Я за ним наблюдал. Очень прикольный! Кс-кс…
– Кс-кс… Не, тут его нет. Пошли к тем елям! Может, на дерево залез…
– Надо было из него бегемота делать. Тут пруд один, и маленький, легко бы нашли. Давай туда. – Игорь вылез из кустов с позеленевшими от травы коленями. Отряхнулся. Саня не стал дожидаться, пошел первым.
– Знаешь, твой отец гений.
– О да!
– Правда. Это прорыв. Настоящий прорыв. Обезьяны, коты – это так, чепуха. Вот когда с людьми начнут – вот тут будет интересно. Смертная казнь, пожизненное заключение, – больше ничего этого не надо. Просто взять сознание осужденного и поместить, скажем, в крысу.
– Ага, и будет эта мразь плодиться…
– Думаешь, человеку будет приятно совокупляться с грызуном?
– Привыкнет.
– Фу… – Саньку слегка передернуло, но тут он добрался до ельника, задрал лицо вверх и вдохнул полной грудью. – Чувствуешь запах?
– Ты унюхал кролика?
– Ель. Красота-то какая! – он подошел к дереву и прислонился к нему плечом. – Гляди, гусеница… Пушистая, зеленая, и на шерстинках капельки, будто роса. Встретить ее – к удаче. Значит, завтрашнее утро будет радостным. Лапками, лапками как – смотри…
– Я тебя прошу… Ищи хищника.
– А какая из нее получится бабочка!
– Там люди умного человека слушают, а я тут с тобой. Откуда у гусеницы лапки? Из таких мерзостей бабочки не рождаются. Ну да ладно. Сам же меня торопил, а теперь… Вон он! Вон! Вон! Есть, зараза! Точно, на самой макушке! Видишь?! Только хрен мы туда залезем… – Игорь возбужденно стал подпрыгивать, и если б не земное притяжение…
– Напрягись, еще три метра и ты наверху.
– Нога болит, не получается, – признался Игорь расстроено. – С земли не достать – дирижабль нужен.
Теперь и Саня увидел кролика. Жирный красноглазый зверек забрался высоко и обхватил передними лапами ствол. Угрожающе фыркая, он изогнул спину и поднял шерсть на загривке.
– Сметаной подманить, что ли?.. Эй ты! Ты не кошка, ты канарейка! Лети, не бойся!
– Кс-кс-кс… Не хочет, тупица. Вот вам – наука! Из благороднейшего животного идиота сделали.
Саня снял туфли, сел на траву, подмяв под себя пятки:
– Смотри, что получается. Допустим, постарел я, значит, вдруг. Ну, или заболел там. А тут как раз, как ты говоришь, приговаривают какого-то негодяя к смертной казни. Сидит он в камере, ждет приговора, смеется над моими сединами и таит злобу на все наше уважаемое общество. А мы берем и запихиваем мое сознание в него. Сознание этого негодяя, понятно, отправляем в заслуженное небытие. Возмездие свершилось – общество счастливо. А я опять молод, красив, ловлю еще тысячу кроликов, приношу пользу обществу. Только, чур, я первый в очереди – я придумал.
– Может быть, может быть… Да, Шурик, так оно скорее всего и будет. Но как же его все-таки достать? Надо лестницу найти…
– Или… богатый и, допустим, больной, всегда может купить тело бедного. Как тебе такие перспективы? – продолжал философствовать Саня, не слушая товарища.
– Это, друг, ужасные перспективы. Была трансплантация органов, а теперь людьми торговать начнут.
– Ну, это да… Есть о чем задуматься.
– Есть, – согласился Игорь, озабоченно глядя наверх. – Отец говорит, заглохнуть все может. Как с клонированием. И может быть, это правильно. Как открытие – интересно. А вот с точки зрения морали… Богатенькие будут изнашивать тела и менять их, как рубашки. Пользоваться и выбрасывать. Потаскал – и на помойку. Наркотики, пьянство, секс – никаких тормозов, инстинкта самосохранения, – мир-аттракцион. Навсегда. Поизносился за год, новеньким обзавелся – вот кому счастье.
– Как жалко, – Саня задумался, опустив голову. – Что-то ты меня расстроил.
– Не готовы мы еще к таким открытиям, вот что думаю. Дикари мы еще. Кстати, о дикарях: ты чего этому «папуасу» обещал? – Игорь отвлекся от кролика и подозрительно посмотрел на друга.
– Глыбе, толстому?
– Он не толстый – он жирный. Шура, если перед каждой скотиной будешь прогибаться, то… Вот чего ты его не послал? Ты ж говорил: «С понедельника я новый человек», и что? Делаешь за него реферат?
– Он застал меня врасплох.
– В очередной раз. Вернее, как всегда. Блин, Алекс, хватит искать оправдание своей трусости…
Саня сделал сердитое лицо, уперся руками в землю, поднялся и, стоя на одной ноге, стал натягивать туфель, приговаривая:
– Ты боец, ну, конечно. Ты так решил. А я так – флегма безвольная. Только ошибочка, дружок. Ты живешь по правилам, которые принял, и решил, что они твои. Думаешь, что их тебе не навязывали. Ага! По-твоему, ты живешь, как тебе удобно? Ага! Только хрен! Помнишь, как в детстве тебе мама запретила в походы ходить? А ты стал рассказывать, что это пустая трата времени. Ты читал книги, которые читать не хотел, ездил на олимпиады, которые терпеть не мог.
Ты подводником мечтал стать, а кем будешь? Это ты живешь по указке!.. А я… А я просто добрый. Это не трусость, это доброта. И к тому же, вот если честно… Ты не даешь себя в обиду, – хорошо. А сколько раз тебе ломали нос? Два раза. Помнишь операции? Нос был синий, опухший. Три месяца ты мучился… И кому и что этим доказал? Ты не прощаешь обиды. Ну, это твое дело. Я не вмешиваюсь. А я прощаю, зато вот, – Саня задрал лицо вверх и указал пальцем на нос. – Его не ломали ни разу. Целенький, здоровенький, воздух тянет – пылесосы завидуют!
