ее.
В ужасе старец воскликнул: «Господи! Неужели все эти погибнут и нет им надежды спасения?» Ангел снова сказал ему: «Смотри далее и узришь милость и правду Божию».
Старец поглядел еще на реку и увидел ее по всей широте и долготе покрытою малыми ладьями, в которых сидели светлые юноши со всякого рода орудиями для спасения утопающих. Они звали всех к себе, иным подавали руки, другим спускали жерди и доски, бросали веревки, а иногда погружали в самую глубь багры и крюки — не ухватится ли и там кто-нибудь. И что же? Редкий-редкий откликался на призывный их голос, и еще менее было таких, которые пользовались как следует подаваемыми им орудиями спасения; наибольшая часть с презорством отвергала их и с каким-то диким услаждением погружалась в этой реке, издававшей чад, смрад и изгарь.
Старец простер взор свой вдоль реки и в конце ее увидел бездну, в которую она низвергалась. Юноши в большом количестве плавали в ладьях туда и сюда, у самого края бездны заботливо подавая помощь всякому, но несмотря на то каждую минуту на каждой точке реки целые тысячи людей вместе с рекою низвергались в бездну, откуда слышны были лишь стоны отчаяния и скрежет зубов.
Старец закрыл лицо свое и зарыдал… И был ему глас с неба: «Горько, но кто виноват? Скажи, что мог бы Я еще сделать для спасения их, чего бы не сделал? Они сами с ожесточением отвергают всякую подаваемую им помощь. Они отвергнут и Меня, если Я низойду на помощь к ним в самые безотрадные места их страданий».
Старец обратил очи на правую сторону, к светлому востоку, и увидел отрадное явление. Те, кто, внимая зову светлых юношей, подавали им руку или хватались за какое-нибудь спасительное орудие, были извлекаемы ими на правый берег. Здесь принимали их другие лица, вводили в небольшие, стройные здания, рассеянные в большом количестве по всему протяжению берега, где обмывали их чистою водою, облекали в чистые одежды, опоясывали, обували, дава/ш посох и, подкрепив пищею, отсылали в путь, далее к востоку, заповедав им не озираться назад, идти без остановки, внимательно смотреть под ноги и не пропускать ни одного подобного здания без того, чтоб не зайти в него и не подкрепить себя в нем пищею и советом от тех, чьему попечению вверены эти здания, равно как и от тех, кто заходит в них.
Старец провел глазами по берегу и увидел, что на всем протяжении его готовятся в путь эти избавленные. На лицах их отпечатлевались радость и одушевление. Видно было, что все они чувствовали особенную легкость и силу и с некоторою неудержимостью устремлялись в путь, первые стадии которого усеяны приятными цветами.
Старец устремил свой взор далее к востоку, и вот что ему открылось. Приятный луг кончался недалеко от берега, далее начинались горы, лежавшие хребтами в разных направлениях. Они шли, поднимаясь все выше и выше и пересекаясь пропастями, то голые и утесистые, то покрытые лесом и кустарниками. Всюду были видны путники-труженики. Иной карабкался на крутизну, другой сидел в утомлении или стоял в раздумье, тот боролся со зверем или со змеею, один шел напрямик к востоку, другой — в обход, а иной — наперерез другим, но все были в труде, в борьбе и напряжении сил, душевных и телесных. Редкий из них всегда видел дорогу: часто она совсем пропадала или дробилась на распутия; в ином месте закрывал ее туман и мрак, а то пересекала пропасть или крутой утес; там преграждали ее звери из дубравы или ядовитые гады из ущелий.
Но вот что удивительно: повсюду по горам рассеяны были красивые здания, подобные тем, в которые принимаемы были в первый раз спасенные из реки. Коль скоро пустынник заходил в них, то как бы ни был изможден, выходил оттуда бодрым и полным сил. Звери и гады не могли тогда выносить даже взора его и убегали от него; никакие препоны не останавливали его, и он легко и скоро отыскивал скрывавшийся каким-либо образом путь по тем указаниям, какие получал в тех зданиях, и всякий раз, как только кто преодолевал препятствие или одолевал врага, становился крепче, выше и статнее, и чем кто выше восходил, тем больше светлел и хорошел.
К вершине горы местность опять становилась гладкою и цветистою, но вступившие на нее вскоре входили в светлое облако, из которого уже не показывались более.
Поднявшись снова на ноги, старец увидел, что с разных высот горы немалое число путников стремительно бежало снова к реке, то молча, то с криком и хульными словами. К каждому из них, и сверху и сбоку, взывал кто-то: «Остановись, остановись!» Но, гонимые какими-то малорослыми муринами, они не слушали предостережения и снова погружались в смердящую реку.
«Господи! Что это?» — воскликнул старец в изумлении и услышал ответ: «Плод самочиния и непокорливости богоучрежденному порядку».
Тем видение и кончилось. Ангел, показавший его старцу, спросил его: «Утешен ли ты?» И старец поклонился ему до земли.
Вот смысл этого видения. Река есть мир, погруженные в нее люди — это те, которые живут по духу мира, в страстях, пороках и грехах. Светлые юноши в ладьях — ангелы и вообще призывающая ко спасению благодать; бездна, в которую низвергалась река с людьми, — вечная пагуба; прекрасное на правом берегу здание — Церковь с ее таинствами; восхождение на гору с разными препятствиями — разные груды в очищении сердца от страстей; звери и гады — враги спасения; гладкая к вершине местность — умиротворение сердца; светлое облако, скрывающее путников, — покойная смерть; свет из-за горы — рай блаженный. Кто заходит в здания, рассеянные по пути и на горе, т. е. кто принимает таинства и участвует в священнодействиях и молитвословиях Церкви, пользуется советом и руководством ее пастырей, тот легко преодолевает все препятствия и скоро востекает к совершенству, а кто самочинно отвергает их, не подчиняясь указанию и совету пастырей, тот скоро падает, и дух мира снова увлекает его.
Серафима Саровского называют часто саровским чудотворцем.
Преподобный Серафим Саровский родился 19 июля 1754 года в городе Курске, в семье Исидора и Агафии Мошниных. Мальчик получил имя Прохор в честь апостола от семидесяти и одного из первых семи диаконов Христовой Церкви.
Родители его были купеческого рода, занимались строительством каменных зданий и храмов. Их жизнь отличалась добродетелью и трудолюбием. Незадолго до своей кончины (1762) Исидор Мошнин приступил к возведению величественного храма в честь Казанской иконы Божией Матери и преподобного Сергия Радонежского (с 1833 года — Курский Сергиево-Казанский кафедральный собор). После смерти мужа его жена Агафья, мать Прохора, завершила строительство. Примером своей жизни она воспитывала сына в христианском благочестии.
Над Прохором уже с ранних лет словно была невидимая защита. Он остался невредимым, когда оступился и упал со строящейся колокольни. Отроком он был чудесно избавлен от тяжкого недуга по молитве перед чудотворной иконой Пресвятой Богородицы «Знамение». Во время болезни Прохор был удостоен видения Божией Матери, которая обещала вскоре вновь посетить и исцелить его. С тех пор молитвенное прославление Царицы Небесной стало для него постоянным.
После болезни Прохор с усердием продолжил учение. Он быстро постигал церковную грамоту, ежедневно читал Священное Писание, духовно-назидательные книги, обнаруживая при этом светлый ум и ясную память, украшая себя кротостью и смирением.
Со временем Прохора начали обучать торговому делу, которым занимался его брат Алексей. Работа эта не привлекала отрока, и он выполнял поручения, исключительно повинуясь старшим.
Более всего Прохор возлюбил постоянное пребывание в храме, сердечную молитву и непрестанное размышление о Боге, предпочитая суете мира уединение и безмолвие. Возрастало его стремление к иноческой жизни.
Прежде чем принять постриг, Прохор вместе с пятью сверстниками, из которых четверо по его примеру посвятили жизнь служению Богу, отправился в Киев на поклонение святым угодникам Печерским и за наставлениями к старцам.
Прозорливый старец-затворник Досифей, которого посетил Прохор, одобрил намерение юноши принять иночество и указал на Саровскую пустынь как место его спасения и подвигов: «Гряди, чадо Божие, и пребуди тамо. Место сие будет тебе во спасение. С помощью Божией там окончишь ты и свое земное странствование. Святой Дух, сокровище всех благих, управит жизнь твою во святыне». Интересно, что именем Досифей назвалась живущая в затворе в Китаевской обители старица, которую в миру звали Дарья Тяпкина. Она была известна еще при жизни бескорыстным служением.
