мертвецов, — из них торчали только головы. Это — «Он», «Она» и «Третий». На сцене было темно, и только непрерывно движущийся луч прожектора освещал торчащие из кувшинов головы — то сразу все вместе, то поочередно.
Когда луч освещал всех троих, они верещали, одновременно произнося какие?то заумные, неразборчивые слова. Когда же луч касался только одной головы, то она начинала торопливо рассказывать свою историю адюльтера, в которой участвовали все трое. На зрителя обрушивался поток сбивчивых, рваных фраз, так как луч перемещался от одной головы к другой с невероятной быстротой.
Все это повторялось дважды — до и после антракта. Спектакль длился двадцать минут, да, пожалуй, больше и не могли бы выдержать ни актеры, ни зрители. Критики, которые были не в состоянии объяснить зрителям, что именно и зачем показал Национальный театр, довольно холодно отозвались о пьесе, но это не помешало французскому режиссеру Серро немедленно поставить ее и в Париже.
53
Редкое исключение, пожалуй, составляет «Лысая певица» — первенец «театра абсурда». Эта пьеса все еще идет в театре «Юшетт», куда она перебралась из приказавшего долго жить «Ноктамбюля». Но можно ли из этого факта, как это делают некоторые, извлечь вывод, что этот «успех у зрителя означает, что «театр абсурда» отвечает на какую?то общественную (!) потребность»? По — моему, более трезвым был бы вывод, что широкая публика проявляет к «Лысой певице» такой же интерес, как к диковинке из кунсткамеры. Но это, конечно, моя личная, субъективная оценка…
54
Французский критик Клод Саррот справедливо напомнил в газете «Монд», что актуальный театр, который приобрел такую большую популярность, возник после первой мировой войны — «в России — после революции и в Германии — после катаклизма». В период кризиса тридцатых годов, продолжает Саррот, этот театр получил распространение в США, а затем пересек Атлантику в обратном направлении. «В странах, где говорят на английском языке, — указывает он, — сейчас увлекаются «живой газетой», диалогом из газетпых цитат и выдержек из речей». Многое сделали для развития актуального театра Эрвин Пискатор и Питер Брук. Сейчас в Лондоне огромпым успехом пользуется постановка актуального театра об американской агрессии в Юго — Восточной Азин. С успехом прошла документальная пьеса об убийстве Кеннеди. «Сюжетов хватает», — заключил французский критик.
55
В начале семидесятых годов и в Вашингтоне наконец был сооружен театральный центр наподобие нью — йоркского.
56
В мае 1970 года Лестер Мэддокс снова скандально прославился: это он отдал приказ войскам стрелять в студентов, протестовавших против агрессии США в Камбодже.
57
«Иностранная литература» 1968 г., № 6.
58
ЛБДЖ — инициалы бывшего президента Джонсона, ЛСД — наркотик, весьма распространенный среди американской молодежи.
59
Руди Гернрейх и Джиорджио ди Сант — Анджело — знаменитые в США владельцы ателье мод, обслуживающих великосветскую публику.
60
Когда я побывал на Бродвее в мае 1971 года и в Париже в январе 1972 года, спектакль «Волосы» продолжал идти там на подмостках театров.
61
Дионис, он же Вакх или Бахус, бог небесной и земной влаги и обусловливаемой ею и солнечным теплом живой силы природы, подаривший человечеству виноградную лозу, — колоритнейшая фигура древнегреческой мифологии. Он — главный герой трагедии Еврипида. «Я Дионис, сын Зевса, которого родила некогда Кад мова дочь Семела, пламенем молнии освобожденная от бремени», — возвещает он жителям Фив, явившись к ним в человечьем облике. По скептики из Фив не верят пришельцу. Они считают, что Семела, дочь старого фиванского царя Кадма, отдавшаяся простому смертному, хитро прикрыла именем главного бога свою грешную любовь, за что Зевс и испепелил ее молнией. Тут и завязывается основной конфликт трагедии: Дионис жестоко мстит молодому царю Фив Пентею и его семье.
62
«Спектакли» этого странного театра в Нью — Йорке имели большой кассовый успех — «касаниям», «ощупыванию» и поцелуям подверглись сорок тысяч любителей необычных ощущений. В апреле 1972 года «труппа» Ленса Харсена перекочевала в Париж; там ее гостеприимно принял фешенебельный театр «Эспас Кардэн» на Елисейских полях, принадлежащий разбогатевшему хозяину Дома мод, где шьют себе одежду
