путь.
Базэн, Лану и Клавель выступали против присуждения премии этому писателю, но голоса раскололись, академия зашла в тупик, а какое?то решение надо было принимать; и вот Базэн и Лану в последнюю минуту, скрепя сердце, примкнули к тем, кто поддерживал Лорана, — с большой натяжкой роман «Глупости» можно было интерпретировать как косвенное осуждение писателем того, что он когда?то прославлял.
Но в тот осенний вечер в гостеприимном доме Базэна, где шел долгий и интересный разговор о литературных делах, никто и мысли не допускал о том, что дело так обернется, — «Глупости» Лорана пока еще начисто отвергались, и все три академика дружно и твердо высказывались в защиту классических традиций французской литературы, сильной своими прочными связями с жизнью и верностью высоким идеалам.
— Писатель должен располагать глубоким знанием жизни, он должен ясно представлять себе, во имя чего он борется, а литературное творчество — это борьба, и он должен писать так, чтобы читатель вместе с ним переживал все перипетии этой борьбы, — говорил Эрве Базэн.
— Да, кстати, — сказал вдруг Лану, обращаясь с улыбкой ко мне, — вы знаете, что вот этот чердак, и эти кресла, и эти столики — все здесь сработано руками Эрве? Он у нас даже премии получал на конкурсах «мастеров на все руки». Как видите, жизнь научила его многому…
— Ну что ж, я этим горжусь, — откликнулся Базэн. — Вероятно, я не стал бы писателем, если бы мне не пришлось пройти через то, что я прошел, когда порвал со своей чопорной и чванной аристократической семьей. Был я и лоточником, и мусорщиком, и коммивояжером, и слесарем, и столяром. Приходилось нелегко, по зато я стал рабочим человеком. Физический труд и теперь для меня — лучший отдых и даже удовольствие. Арман говорит правду — я купил это здание в полуразрушенном виде, сам его восстановил и оборудовал для жилья. Тем и горжусь…
Плечистый, с простым, открытым лицом и шпрокпмп, ловкими руками, которые постоянно что?то теребят, мнут, мастерят, этот шестидесятилетпий человек и впрямь был удивительно похож на рабочего, каких встречаешь в про летарских предместьях Парижа. И только тонкий, проницательный взгляд ясных глаз из?под изящных очков напоминал о том, что этот человек уже более четверти века отдает себя высокоинтеллектуальному труду.
Романы Базэна снискали большую популярность не только у себя на родине — во Франции, но и во многих других странах, где они были переведены и изданы. Целый ряд его произведений— «Змея в кулаке», «Смерть лошадки», «Встань и иди» и другие — были изданы у нас, и они не задерживаются на книжных полках библиотек: их всегда читают с большим интересом.
Слушая его, я вспомнил, какую сенсацию вызвал принесший ему всемирную известность роман «Змея в кулаке», вышедший в свет в 1948 году, — я жил тогда в Париже и видел, как молодежь буквально расхватывала в книжных магазинах эту книгу малоизвестного до того писателя. Все привлекало в ней: и форма, и содержание. Не поддаваясь модным веяниям дурного модернизма, держась в стороне от зарождавшейся уже тогда тенденции безликого и вместе с тем невероятно вычурного письма, Базэн упрямо следовал старой доброй традиции французского реалистического романа.
«Змея в кулаке» — это был сильный и острый роман, повествующий о душевном бунте разгневанного молодого героя, который порвал со своей буржуазной семьей. В ту бурную послевоенную пору роман Эрве Базэна многих взволновал, и не удивительно, что как?то сразу этот писатель стал широко известным.
Реакционные газеты неодобрительно писали, что Базэнде в своем романе свел счеты со своей собственной семьей. Что ж, он и не отрицал этого. Больше того, когда издатель решил выпустить иллюстрированное издание «Змея в кулаке», он без колебаний предоставил в его распоряжение фотографии из семейного альбома. «Да, — говорил он, — юный герой моего романа Жан Резо во многом близок мне».
«Ребенком я наблюдал, — заявил однажды Базэн, — как мои родные, еще мокрые от святой воды, обсыхали в пылу денежных споров. Недостойные люди, недостойные идеи… От мысли о несостоятельности их жизни до мысли о несостоятельности морали буржуазной — только шаг».
И Базэн сделал этот шаг. Его творчество — остро социально. Он пишет не для того, чтобы развлечь и позабавить своих читателей, а для того, чтобы заставить их серьезно задуматься вместе с ним над серьезными вещами.
— Многие считают меня специалистом по «семейным трудностям», — говорит оп. — Можно спорить, так ли это, поскольку, к примеру, мои романы «Головой о стену» или «Встань и иди» не нмеют никакого отношения к «семейным трудностям». Но такое толкование понятно, если учесть, что, начиная со «Змеи в кулаке» и кончая «Супружеской жизнью», которую вы сейчас переводите на русский язык, за что я весьма признателен, я действительно много занимался проблемами семьи. Может быть, даже слишком много, хотя и следовало бы учесть, что эти проблемы имеют немалое значение в жизни человека.
Я и сейчас работаю над семейной темой — пишу очередной роман из серии «Семья Резо» и обдумываю следующий на важную тему о разводе. Но наряду с этим мне хочется глубже войти в мир больших проблем нашего времени — одну из них я затронул в романе «Счастливцы с острова Отчаяния», который, кажется, собирается публиковать ваш журнал «Иностранная литература».
У меня были такое детство и такая юность, — продолжал Базэн, — что я ворвался в литературу как бы в состоянии бешенства. По молодости лет мне хотелось, что называется, взять с пером в руках реванш за пережитое. Именно это умонастроение задало тон роману «Змея в кулаке». Потом я стал немного более сдержанным — старался отдалиться на некоторое расстояние от своего литературного героя. Но я все еще был слишком разгорячен или, если хотите, недостаточно зрел, чтобы как?то отойти от пережитого. Сейчас, как мне кажется, я в состоянии совершить поворот — выйти из узких рамок, в которых замыкался раньше, и взяться за разработку уже не столь личных сюжетов. По крайней мере я пытаюсь это делать…
Уже в 1968 году, когда он только что закончил роман «Супружеская жизнь» и сразу же приступил к работе над новой книгой — «Счастливцы с острова Отчаяния», Базэн с присущей ему методичностью в работе обстоятельно продумывал свои дальнейшие творческие планы. В интервью с корреспондентом еженедельника «Фигаро литтерэр», опубликованном 25 ноября 1968 года, он заявил: «Я считаю законченным первый этап своего творчества — этап, когда, как говорят некоторые, я стал экспертом по «се-
шейным трудностям». Сейчас мне хотелось бы обратиться к коренным проблемам нашего времени». Он назвал, в частности, проблему бунтующей молодежи, проблему неустроенной старости, кризис буржуазной культуры, проблему голода, проблему перенаселенности, «скандальный разрыв» между культурой чувств человека на Западе н стремительным ростом достижений науки и техники.
Баззн все чаще стал задумываться над тем, что же порождает эти проблемы. Он не принадлежит к числу тех, кто разделяет марксистские воззрения на законы общественного развития. Но острый писательский глаз и честная совесть человека, многое повидавшего в жизни, подсказывают ему, что дальше так жить, как жили люди на Западе до сих пор, нельзя, что пришло время перемен.
Как раз в тот день, когда мы встретились, я купил в Париже октябрьский номер литературно — художественного журнала «Галери», в котором были напечатаны весьма интересные ответы Базэна на вопросы редакции. Вот любопытный отрывок из этого диалога:
— Осуждаете ли вы нынешнее общество?
— Мы живем в переходный период. Это период спада — как на море между двумя волнами. В истории уже были такие периоды: конец римской цивилизации, конец средневековья.
— Должен ли писатель интересоваться политикой?
— Писатель не может не интересоваться политикой — уже тот факт, что он пишет, означает его участие в политике.
Отсюда и непреклонная решимость Базэна не поддаваться моде и сохранять верность реалистической традиции романа, обеспечивающей смелое вторжение писателя в самую гущу жизни.
— Я, конечно, не буду уподобляться тем, кто во что бы то ни стало стремится предвосхищать ту форму самовыражения, которая, как им кажется, будет свойственна будущему поколению, — не без язвительности говорит он, — я принадлежу к тому поколению, для которого литературное творчество — форма действия. Мы были живыми свидетелями этого действия и его влияния на общество, вспомните хотя бы творчество Мальро, Мориака и других…
