Академик немного был взволнован, поэтому голос прозвучал несколько раздраженно:
– Ты же знаешь, какие сигареты я курю. Зачем спрашиваешь?
Водитель на секунду обернулся, чтобы выразить свои извинения за излишний вопрос, как совсем рядом, буквально в двух метрах от «Мерседеса» остановилась старая потрепанная «восьмерка», у которой приоткрылось окно и оттуда высунулась рука с пистолетом.
Водитель не успел достать свое оружие, но, кажется, свой служебный долг, он хотел выполнить до конца, даже перед смертью проявив завидную верность. Он развернулся во весь свой огромный рост, прикрывая своим телом дверь, за которой находился Академик. Но себя ему прикрыть было нечем. Поэтому две пули выпущенные из пистолета «макарова», попали ему в грудь. Причем одна из них, точно в сердце. Водитель умер сразу, без мучений. Рухнул, как подкошенный. Но его смерть показалась вору ужасной. Не стоило его убивать.
Академик поморщился. «Вот дебилы! Ничего-то они нормально сделать не могут. Ведь говорил же им, не убивать, а только обездвижить ударом по голове». Станислав Валерьевич вздохнул. Когда увидел, как открылась дверь и появилась рожа незнакомого парня, немного удивился, а потом решил пожурить молодцов за проступок:
– Немного перестарались вы, ребята. Я же говорил, не убивать водителя, а только отрубить. Неужели, так тяжело запомнить? Недотепы.
Рожа захлопала глазами.
– Чо? Кому ты чего говорил, старый козел?
У Академика, не ожидавшего такого оскорбления, отвисла челюсть.
– Да я тебя… Щенок! – успел рявкнуть он, как тут же получил удар в лицо. Теперь челюсть встала на место, а вор просто оторопел, нисколько не сомневаясь, что перед ним самый, что ни на есть, настоящий псих. Потому что только псих может позволить себе вот так обращаться с законным. И Академик растерянно произнес:
– Мы же так не договаривались. Вы чего, ребята, охренели?
На что наглая рожа, оскалясь, ответила:
– А мы с тобой никак не договаривались.
Больше Академик ничего произнести не смог. Рот и глаза ему заклеили скотчем. И руки замотали скотчем. Потом довольно грубо выволокли из роскошного «Мерседеса» и запихали в тесную «восьмерку», на заднее сиденье.
Академик не знал, куда его везут, и лежа на сиденье, прикрытый какой-то дерюгой, пытался осмыслить, что произошло, и с сожалением чувствовал, что все происходит совсем не так, как было задумано им. Это пугало вора. Судя по обращению, хорошего ждать ему не стоило.
Время было пятнадцать минут пятого, когда дожидавшийся Академика генерал Павлов, переключил рацию на милицейскую волну и услышал сообщение о расстреле водителя белого «Мерседеса» на Кутузовском проспекте. А, узнав про номер, уже нисколько не сомневался, что нападение это было совершено на вора в законе Академика.
– Ловко сработали, суки, – сказал он себе, призадумавшись над случившимся. Ведь такое происходит не часто с ворами. Но кто же тот самоубийца, решившийся на такой отчаянный шаг? Чтобы иметь хоть какое- то представление о случившимся, Павлов решил съездеть на Кутузовский. Надо посмотреть все самому. Так будет верней.
Езда на большой скорости заняла не более десяти минут. Еще издали увидел милицейское оцепление. Остановившись недалеко, и сделав вид, будто у него кончились сигареты, Павлов подошел к табачному киоску, а сам наблюдал за действиями сотрудников милиции работавших на месте преступления.
Молодой сержантик стоял в оцеплении и махал проезжавшим машинам жезлом, чтобы они не задерживались и не стопорили оживленное движение. Следователь с криминалистом суетились возле трупа молодого здоровяка, заглянув которому в лицо, Павлов сразу опознал водителя Академика. Налитое жизненным румянцем, отчего казавшееся нежным личиком младенца только что появившегося на свет, лицо охранника теперь выглядело безжизненно серым, полностью оказавшимся во власти смерти. В помертвевших глазах нет страха. Только удивление. И это показалось Павлову странным.
«Неужели кто-то из своих, кого водитель хорошо знал, приложил руку? Иначе бы чему ему удивляться?» – подумал генерал и подошел к молодому продавцу сигарет. К ментам подходить не решился. Просто так они все равно ничего не скажут, а предъявишь удостоверение, только наведешь на излишнюю подозрительность. Что ни говори, а продавец для роли осведомителя больше подходит. И генерал спросил, попыхивая сигаретой:
– Чего, это у вас тут случилось-то?
Видно Павлов был не первым, кто к нему обращался с подобным вопросом, поэтому на лице парня появилась болезненная гримаса.
– Да подъехали двое, этого, – кивнул продавец на лежащего возле «Мерседеса» водителя, – сразу наповал. А из «Мерса» вытащили мужика, пересадили в свою машину и увезли.
Павлов сделал безразличное лицо, как человек, которого все происшедшее полностью не касается. Но потом задал вопрос, который вызвал у продавца удивление. Генерал спросил:
– А ты, случайно, номер той машины не запомнил?
Парень посмотрел на него подозрительно. Хитрит, чего-то мужик.
– Не запомнил. Да меня уже об этом спрашивали вон те товарищи, – кивнул он на суетящихся возле трупа милиционеров.
Теперь рассчитывать на откровенность продавца было бессмысленно. Этого мужика, купившего у него пачку «Мальборо», продавец принял за переодетого мента, поэтому тут же отвернулся, сделав вид, что очень занят пересчитыванием мелочи, лежащей перед ним на тарелке. И Павлову оставалось только уйти. А парня жаль. Генерал разведки подумал о том, что теперь у него возникнет масса проблем. И ему не избежать встречи с братками, которые кинутся разыскивать вора. А все вопросы, заданные генералом, покажутся ему сравнимыми с нашептыванием любимой девушки. Братки не обладают такой деликатностью, возможно, по этой причине и ответы получают более правдивыми. Но сейчас, лучше уехать, чтобы не мозолить ему глаза. Будет лучше если парень его скоро позабудет. И генерал Павлов отошел от киоска, сел за руль старенького «Жигуленка», который принадлежал управлению разведки и использовался в основном для таких встреч, на которую приехал сегодня Павлов. Неприметная машина не бросалась в глаза, а в случаи чего ее и бросить можно, потому что по бумагам она уже давно списана, превратившись в ненужную кучу металлолома, причем с самыми, что ни на есть липовыми номерами.
Вернувшись в управление, Павлов зашел в свой кабинет и распорядился никого к нему не пускать. Нужно было все случившееся с Академиком хорошенько обдумать. Потерять такого человека для разведки было самым неудачным проколом. Через Адамова отрабатывались многие зарубежные счета, на которые текли денежки российского криминала. Ложить деньги у нас в стране, воры опасались. Слишком у нас ненадежная для них обстановка. Да и время не самое лучшее. Но преступный синдикат должен процветать, а для этого нужно устойчивое финансирование. И по этому вопросу Станислав Валерьевич Адамов мог дать самую подробную информацию. Теперь его исчезновение на какое-то время парализовало действия генерала Павлова.
Выкурив не одну сигарету, генерал еще и еще пытался проанализировать, кто мог похитить главного вора. Криминальные группировки отпадали сразу. Ни один авторитет не замахнется на такое дело без разрешения схода воров. И внештатные агенты, которых сотрудники разведывательного управления задействовали сразу после исчезновения Академика, дали информацию о полном смятении воров. Даже враждующие между собой группировки, на время заключили мир, всецело подключившись к поискам вора. Мощная криминальная машина заработала, но пока безуспешно. След главного вора отыскать никому не удавалось. ФСБ напрочь отвергала обвинения генерала разведывательного управления о своей причастности к исчезновению Адамова. И тогда у Павлова появилось подозрение, а не мог ли сам Академик организовать это похищение? Выкурив одна за одной, десяток сигарет, генерал разложил перед собой на столе все, что у них имелось на главного вора Адамова. Последними оказались бумаги, которые насобирал на него капитан Нельсон. Все это двое сотрудников разведывательного управления: майор Войнович и капитан Новикова изъяли из машины майора главного управления уголовного розыска Федора Туманова. При обследовании конспиративной квартиры, которой пользовался капитан ФСБ Нельсон, они обратили
