- Как вы думаете: может ли один летчик в бою, скажем, с восьмеркой 'мессершмиттов' не только остаться невредимым, но и сбить три вражеские машины? У меня такой бой был. И, как видите, я перед вами.
И комэск со всеми подробностями рассказал молодым летчикам об этом бое.
В тот день командир эскадрильи еще больше вырос в глазах молодежи. А Зюзин извлек очень мудрый урок: хочешь побеждать - не щади себя, научись сочетать маневр и огонь. Очень скоро ему представилась возможность проверить эту фронтовую заповедь на деле.
Из ремонтной базы в полк только что перегнали 'як', пулеметы на нем стояли не новые, крупнокалиберные, а старые ШКАСы. На этой машине Зюзин в составе группы вылетел на задание. Уже на маршруте заметил, что мотор перегрелся, температура масла поднялась до максимальной. Петр понял, что нужную скорость из машины не выжать. Благоразумнее всего было бы вернуться, но под крылом вспышками огней обозначилась линия фронта. Редким пунктиром на западном горизонте мелькнули неизвестные самолеты, а еще через минуту Зюзин узнал в них 'Фокке-Вульфы-190'. Ведущий Герцев понесся на фашистов с предельной скоростью. Зюзин же, как ни пытался догнать напарника, отстал мотор недодавал обороты. Одинокий 'як' - верная приманка для врагов. И через несколько секунд два 'фокке- вульфа' - один справа, другой слева рванулись к Зюзину. 'Берут в ёклещи'', - едва успел подумать Петр, как дымчатая трасса прошла под 'яком'. У 'фокке-вульфа' четыре пушки и два пулемета - сноп огня!
Противный холодок бежит по спине, мешает сосредоточиться. Что последует сейчас? Когда кинжальная трасса вот-вот должна была впиться в 'як', Петр нырнул под атакующего фашиста и с боевого разворота, задрав нос своей машины, изготовился встретить второго. Резкий маневр оказался не только выходом из- под удара. Вот где пригодились недавние уроки Коршунова.
Снова атака. Вражеская очередь уже подходит, вот-вот коснется 'яка', но тот 'проваливается' вниз, и в небе растекаются только огненные жгуты.
Когда рядом появился Герцев, силы Петра удвоились. Жаль только, что 'фокке-вульфы' поспешили прекратить бой.
- Какой сегодня вылет? - спросил на земле Коршунов.
- Тридцать шестой.
- Молодец, в твоем положении даже опытный бы струхнул. Хвалю за выдержку.
Третий месяц летал Зюзин почти крыло в крыло то с Герцевым, то с Коршуновым, и чувствовалось, что с каждым днем молодой летчик ведет себя уверенней, на глазах приобретает необходимые качества воздушного 'работяги' войны. Успешно воюют и другие молодые летчики, особенно Леонович. Спокойно держится сибирская 'борода' - Борис Богданов. А Юра Глинский! Юре не повезло: на днях чуть было не сгорел.
...'Як' после воздушного боя заходил на посадку неуклюже, с большим креном. Левое крыло было раздроблено, да так, что с земли видны были деревянные внутренности и бензобак. Едва машина коснулась колесами земли, как над ней взметнулось огненное облако. Видно, переломился бензопровод и горящий бензин, словно в гигантском душе, окатил Глинского. К горящей машине рванулся человек в кожаной куртке.
- Стой, взорвется! - крикнул вдогонку замполит полка гвардии подполковник Александр Воркунов. Но человек не остановился.
Через несколько минут Зюзин нес на руках обожженного Глинского, а потом помог полковому врачу устроить товарища в санитарный самолет, отправлявшийся в Ленинград. Забегая вперед, скажем, что недавно фронтовые друзья встречались в Минеральных Водах, где подполковник запаса Глинский работает диспетчером аэропорта. Друзья вспомнили и памятный вылет, чуть не стоивший одному из них жизни.
Впрочем, вылетов, когда на карту ставилась жизнь, на фронте было немало. Поздней осенью 1943-го Зюзина и его товарищей вызвали в штаб.
- Предстоит полет на полный радиус действия, - объявил начальник штаба. - Будете сопровождать экипажи Пе-2 34-го гвардейского бомбардировочного полка подполковника Колокольцева. Надо доставить боеприпасы и продовольствие партизанам.
- А если нам не хватит горючего? - спросил кто-то из молодых.
- Садиться только к партизанам!
И по той категоричности, с какой был отдан приказ: 'Боеприпасы должны быть доставлены во что бы то ни стало!' - все поняли - на фронте ожидаются большие события.
Штурман бомбардировочной эскадрильи Николай Ролин предупредил Зюзина:
- Старайтесь держаться поближе к нам. Местность бедна ориентирами, а мне курс уже известен, накануне наш экипаж летал на разведку.
В тылу противника тогда не остался никто, но и до родного аэродрома не все дотянули. Кое-кто приземлился у морских летчиков, однако важный груз был доставлен по назначению.
Народные мстители оказали огромную помощь войскам фронта, начавшим операцию по окончательному освобождению Ленинграда от блокады.
Погода в середине января 1944 года не радовала летчиков. Шел густой липкий снег. И все же отдельные экипажи бомбардировщиков, мелкие подразделения штурмовиков то и дело вылетали на поддержку войск, громили резервы противника в прифронтовом тылу.
Крупные бои начались позже. С 21 января, когда наступление войск Ленинградского и Волховского фронтов от Финского залива до озера Ильмень было в самом разгаре, группы бомбардировщиков и штурмовиков пошли сплошным потоком. В операции участвовали соединения 13-й и 14-й воздушных армий, летчики Краснознаменной Балтики и 2-го Ленинградского гвардейского корпуса ПВО, дальней авиации. С нашей стороны участвовало 1773 самолета, фашисты могли противопоставить лишь 370 боевых машин. Это не значит, что враг сразу же уступил в небе. Командование 1-го воздушного флота противника умело маневрировало своими силами, сосредоточивая авиацию там, где натиск советских войск вызывал наибольшую угрозу.
Именно в те дни Гитлер отдал приказ своим войскам во что бы то ни стало удержать Прибалтику. Особенно напряженные бои разгорелись на рубеже реки Нарвы, где наши войска в ходе наступления успели отвоевать у противника несколько небольших плацдармов. Петру запомнились обугленные высоты южнее Нарвы. Здесь, на правом фланге Ленинградского фронта, фашисты сражались с ожесточением обреченных. И хотя стоял еще март, на беретах Нарвы лежал снег, резким контрастом выделялись во всей округе высоты. С воздуха они напоминали гигантскую пашню, по которой вместо плуга прошлась война. Казалось, здесь не было ни одного метра земли, не исполосованного бомбами и снарядами.
Враг часто контратаковал, пуская для поддержки пехоты танки и самоходную артиллерию. С воздуха фашистам помогали бомбардировщики. В небе то и дело вспыхивали ожесточенные схватки.
...Восьмерка 'яков' Зюзина врезается в дымное небо войны. В морозной дымке туманится земля, порой даже трудно определить, где горизонт. Лишь временами, когда машины попадают в редкие просветы, солнце кровавым пятном подсвечивает откуда-то сбоку. Зюзин чувствует, как в густом тумане ведомые жмутся к нему, боясь потеряться, отстать от строя. Лишь знакомый голос командира дивизии гвардии полковника Матвеева, находящегося вблизи передовой с радиостанцией наведения, позволяет уточнить, что в заданном квадрате они появились точно по графику. Значит, с земли их видят, и это, в какой-то мере, вносит успокоение. Но не надолго.
И вдруг в наушниках шлемофона раздается команда:
- Будьте наготове... Бомбардировщики Ю-87 ходят поблизости в облаках.
Знакомая тактика! Фашисты выжидают, когда у советских истребителей кончится время патрулирования и на исходе окажется горючее. 'А не пробить ли самим облака, обмануть немцев, - размышляет Зюзин, - пусть думают, что мы ушли'. Сказано - сделано!
Зюзин, прежде чем направить свой 'як' в облака, приказывает ведомым рассредоточиться. И вот уже белесые хлопья со всех сторон окутывают 'як', не видно даже консолей. А еще через минуту 'яки' вырываются на солнечный простор. Один за другим, будто из огромного куска ваты, выныривают ведомые. Группа снова в сборе. За тучами мало что напоминает о войне, повеяло свежестью. Однако от спокойствия заоблачных просторов как-то не по себе Зюзину, тревожно на сердце. Как бы там немцы не опередили их. Сейчас все чувства ведущего превратились в слух. И снова голос комдива Александра Андреевича Матвеева:
