– Ты не потеряешь меня.
– Как ты это делаешь? – удивилась я. – Ангелы видят сквозь бумагу?
– Бумага просвечивает, и в том месте, где прошлась ручка, она просто-напросто темнее. К тому же, любое нажатие ручкой на бумагу создает небольшой рельеф, незаметный для человеческого глаза.
Перевернув салфетку и посмотрев на нее с другой стороны, я покачала головой.
– Я представляла себе, что твое зрение совершенно, но не настолько же.
– Напиши что-нибудь еще, но больше не показывай мне.
Чуть ниже уже существующей записи я добавила другие слова: «Знаю, что это случится». Я прикрывала запись ладонью, и Марк не мог видеть ни одной буквы. Но он даже не попросил перевернуть салфетку и показать ее.
– Если это случится, значит, ты уже не будешь этого бояться.
На секунду закрыв глаза, я посмотрела на него.
– Ты вообще не видел салфетку.
– Но я видел, как ты писала. Как ты двигала рукой.
– Ты можешь читать и так?! – Я вскинула брови.
– У меня блестящая фотографическая память. Мне достаточно один раз увидеть, как ты пишешь ту или иную букву, и я смогу расшифровать твои записи.
– Ты не мог сказать мне этого раньше, когда я тряслась перед дверью кабинета, в котором проходил зачет?! – разозлилась я.
– Ты довольно забавно переживала, поэтому я решил не отказывать себе в удовольствии, и понаблюдать за тобой. – Он обворожительно улыбнулся. Из-за его улыбки от моего гнева почти ничего не осталось.
– Так нечестно!
– Что – нечестно? – продолжал улыбаться он.
– Ты действуешь на меня так, что я не могу злиться.
– Злиться? Так в тебе же нет подобных чувств?
– Я не говорю о полном их отсутствии.
– Пожалуй, я оставлю для тебя пару сюрпризов на экзамены.
– Нет, Марк! – взмолилась я. – Только не на экзамены.
– Но ведь ты сама говорила мне, что не будешь просить о помощи?
Я отвернулась.
– Да. Не буду. Отвези меня домой – я засяду за учебники.
– Нам еще даже заказ не принесли.
– Тогда я вызову такси, – буркнула я, ища в сумке телефон.
– Так нечестно! – Марк повторил мои слова.
– Что – нечестно? – передразнила я.
– Ты лишаешь меня возможности еще немного поиграть на твоих нервах.
– Просто, я люблю свои нервы и забочусь о них, – ответила я, набирая номер.
– Хорошо, – сдался он. – Оставь свой телефон в покое. Я расскажу тебе, как ты будешь сдавать свои экзамены.
Я довольно улыбнулась. Марк поведал мне свой секрет: мне придется выучить всего лишь один билет к каждому экзамену. И постараться зайти раньше остальных, чтобы выбрать этот билет раньше всех. Мне его план пришелся по душе.
– Не могу же я потерять кучу времени, пока ты будешь занята подготовкой к экзаменам, – слегка обиженным голосом сказал Марк. – Не думай, что я облегчил бы тебе задачу, не будь у меня такого стимула. И, между прочим, меня еще ни разу не бросали одного в ресторане.
– Я блефовала! – Теперь настала моя очередь улыбаться.
– Блефовала? – Он удивленно вскинул брови. – Хочешь сказать, что тебе удалось обмануть меня?
– Когда я набирала в телефоне номер такси, я вовсе не собиралась уезжать. Неужели у меня получилось обмануть тебя?
– Конечно. – Любимый утвердительно кивнул.
– Правда?
– Нет. – Он засмеялся. – Пока – нет.
Мы шутливо переругивались с ним до тех пор, пока не принесли наш заказ.
Я была счастлива вернуться к обычной жизни, в которой другие ангелы не нарушили наш покой. Я была счастлива почти двадцать четыре часа в сутки, не считая того времени, когда вынуждена была оставаться на ночь одна.
Мне бы хотелось остановить время. Остановить время, чтобы превратить его в вечность. Мой ангел бессмертен. А я умираю. Каждую минуту. Каждую секунду в моем организме происходят необратимые процессы. Я не могу загадывать, что будет через несколько лет, когда мне будет уже не девятнадцать, как Марку. Я не могу загадывать на такое далекое время потому, что не знаю, сколько продлятся наши отношения. Темные ангелы не способны к привязанности – это утверждение прочно засело мне в голову.
Зачетная неделя впервые прошла у меня так, что я этого почти не заметила. Мы с Марком выбирали билет, который казался мне самым легким, и с его же помощью я заучивала его. Я никогда не получала такого удовольствия, готовясь к сессии. Марк просил меня повторить его интонацию, и вслед за ним я изображала удивление, восторг, печаль и радость, повторяя одни и те же слова – ответ на билет. Он сказал мне, что никак не может понять, что у меня получается лучше – заучивание новой информации или пародирование.
Он рисовал на моем теле, утверждая, что я могу чувствовать, что именно он пишет, когда проводит пальцем по моей коже. Стоит ли говорить, что я не разобрала почти ни одной буквы, потому что просто не могла сконцентрироваться. Тогда мы поменялись ролями, но из этого тоже ничего не вышло – когда он снимал рубашку, из моих мыслей сразу вылетала вся информация.
Мама с энтузиазмом взялась за подготовку к конкурсу, до которого оставалось всего пара недель. После поездки в Москву она была полна новых идей и планов, к тому же, ей помогал Марк, так что я была уверена, что и на этом конкурсе она займет далеко не последнее место.
С Аней я виделась только в академии – все ее свободное время было занято учебой. Я не могу сказать, что она перестала страдать, но у нее было множество других занятий, которые отвлекали ее. Я знала, что, если Дима подойдет к ней, Аня вернется и простит его.
Наверно, точно так же сделала бы и я. Я бы посчитала за счастье прощать Марка. Но он не делал ничего такого, что могло бы хоть как-то обидеть меня. Он был идеален во всех отношениях. Иногда у него были взрывы и припадки ярости, но он всегда умел совладать с собой.
Да и мне было все равно. Я могла жить только рядом с Марком, кем бы он ни был. Я должна знать, что он жив, что где-то звучит его голос, что он улыбается и, возможно, счастлив. Даже если без меня. Его счастье было, есть и будет самым главным.
Я не только любила Марка, но и привыкала к нему. А терять то хорошее, к чему есть привычка, не только тяжело, но и больно.
Менялся его взгляд. Он мог бы не смотреть на меня такими глазами, какими смотрел. Раньше я не видела в черноте его глаз и намеков на заботу и нежность. А теперь… Марк носил меня на руках, заботился о каждом моем шаге, делал меня самой счастливой, но… он никогда не говорил о любви. О красоте – да, о нежности – да, о привычке – тоже. Но – только не о любви. И я боялась заметить в нем даже оттенки этого чувства. Чем больше я получу, тем больше потеряю. Ангел Тьмы не может любить. Эту фразу я часто повторяла про себя. Но все это – домыслы моего разума.
А сердце имело совсем другой настрой. Оно трепетно билось и трепыхалось в груди всякий раз, когда я улавливала его нежный взгляд. Оно немного покалывало, когда в шелке голоса я слышала оттенки привязанности. Впервые сердце вступило в конфликт с разумом с такой силой, что я боялась – вдруг сердце одержит победу. Победит сейчас, а потом… останется одно.
Марк, – возможно, сам того не зная, заставлял меня все больше доверять ему. И дело не в его поступках и действиях – он был предельно внимателен ко мне с самого знакомства. Дело в моих чувствах. Я не могла
