неорганизованно выходят из боя, либо их бросают экипажи.
Тут ко всему прочему начинает сказываться еще один фактор.
С легкой руки новейших россиянских историков жалобы на недостаточное радиооснащение советских мехкорпусов признаны несостоятельными. Однако это у немцев в «панцерваффе» отсутствие радиосвязи (а она у них очень даже присутствовала) не имело большого значения. Потому что командующие немецкими танковыми соединениями находились здесь же, в передовых частях наступающих групп и могли управлять боем непосредственно.
Для советских же механизированных соединений отсутствие радиосвязи на танках было действительно одним из факторов поражения — потому что руководство корпусов, дивизий, полков и даже батальонов (подвиги Борзилова, о которых пойдет речь ниже, не в счет — это был жест отчаяния, вовсе не правило) располагалось в тылу и пыталось руководить боем (которого не видело) из КП, расположенного в 5—10 километрах. В таких условиях им просто необходима была постоянная радиосвязь с наступающими частями, но где ее взять, если большинство танков не имеют радиопередатчика, а командирская машина могла выйти из строя? Попытайтесь представить себе «стиль руководства» командующего советского мехполка, засевшего в блиндаже в десятке километров от своих танков, попавших в очередной район немецкой ПТО!
«Огромным злом является отрыв крупных штабов от войск. Это приводит к потере управления боем... Штаб фронта находится где-то в районе Минска, более чем за триста километров от передовых войск. Штабы армий, чтобы не потерять связь с ним, тоже располагаются в глубине, местами более чем на пятьдесят километров от линии фронта... А куда это к черту годится!» (
Вдобавок, многими советскими танковыми соединениями руководили общевойсковые командиры, не имевшие понятия о i ом, как следует использовать «брон ированный кулак» в современ -1юм бою.«1. Многие общевойсковые командиры плохо знают при -роду и тактику танков»... (Из приказа командующего войсками с ‘еперо-Западного фронта командарма I ранга С.К. Тимошенко
0 I 26 января 1940 года № 0028).
За примерами далеко ходить не надо — это в Западном Особом округе собрались командиры, имевшие более или менее с носную «бронетанковую квалификацию»: Павлов (главный со-нстский эксперт по части использования танков, имевший, кста-
1 и, практический опыт — Испания, Карельский перешеек... Ему Гн.| командовать корпусом, а не округом), Болдин, Борзилов, Хац-килевич. А что, к примеру, творилось в Киевском округе?
4-й мехкорпус — командующий А.А. Власов;
8-й мехкорпус — командующий Д.И. Рябышев;
9-й мехкорпус — командующий К.К. Рокоссовский;
15-й мехкорпус — командующий И.И. Карпезо;
19-й мехкорпус — командующий Н.В. Фекленко (неудалый первый командующий 57-го ОСК наХалхин- Голе);
22-й мехкорпус — командующий С.М. Кондрусев.
Ни одним механизированным корпусом в Украине не командовал «панцерлидер» (по определению Гудериана) — сплошь ка-иалеристы да пехотинцы. Стоит ли удивляться их печальной судьбе?
Наступление 11-го мехкорпуса Мостовенко в направлении Мсркине завершилось поражением, атаки 6-го мехкорпуса на Гродно — тоже. 6-й кавкорпус Никитина после безуспешных попыток содействовать порыву Болдина и Хацкилевича был рассеян немецкой авиацией и не смел высунуть нос из лесу.
О том, как конкретно развивались действия советских мех-корпусов под Гродно, советская историография предпочитает умалчивать. Между тем в эфир понеслись панические доклады командиров танковых подразделений, ответом на которые стала раздраженная отповедь штаба Западного фронта следующего содержания:
«Немедля активизируйте действия, не паникуйте, а управляйте. Надо бить врага организованно, а не бежать без управления... Почему вы не даете задачу на атаку мехкорпусов?»
На основании цитированного документа некоторые историки делают вывод о том, что контрударов корпусов (в частности
6-го МК) не было в помине. Это не так. Когда в документе говорится «почему мехкорпус не наступает, кто виноват... почему не даете задачу на атаку мехкорпусов...» это следует понимать так: «Почему до сих пор нет результатов?» Таков типичный советский приемчик — если нет результатов, значит, вы ни хрена не делаете! Позже на основании другого конкретного документа я покажу, что 6-й МК очень даже наступал.
Павлов прекрасно видел (в общих чертах, по крайней мере) угрозу белостокской группе с флангов: помимо выхода 9-й полевой армии немцев в район Гродно с севера, южнее части 4-й полевой армии рвались через Нарев к Белостоку и Волковыску. 13-й советский мехкорпус на реке Нурец, так же как и 11-й МК Мостовенко, не смог преодолеть противотанковую оборону немецкой пехоты. А контрудар 14-го мехкорпуса Оборина и 28-го стрелкового корпуса Попова в полосе 4-й армии Коробкова, начавшийся в 6 утра 23 июня, закончился катастрофой: от огня противотанковой артиллерии немцев одна только 30-я ТД потеряла около 60 танков из 130. После атаки танков Гудериана 14-й мехкорпус, по сути дела, прекратил свое существование как серьезная боевая сила.
Но о проблемах Коробкова и о прорыве Гудериана в первый же день на 40—60 км вглубь Павлов не ведал (он полагал, что 4-я армия прочно удерживает свой фронт). Проблемы же 10-й армии на реке Нарев ему были известны, именно потому он первоначально и перенацелил КМГ Болдина южнее (под влиянием панических докладов о прорыве в полосе 5-го стрелкового корпуса немецких танков). Но разве это была ошибка Павлова? Скажите, как он должен был реагировать на подобные донесения?
К моменту появления директивы № 3 наркома обороны Тимошенко обстановка под Гродно ухудшилась настолько, что ввод в бой КМГ Болдина для ликвидации вражеского прорыва стал делом решенным — Млава и Пултуск отпали сами собой. А поскольку 11-й МК Мостовенко уже действовал на Гродненском направлении, Павлов вполне логично, хотя и несколько механически включил его в состав группы Болдина под общим командованием последнего — совершенно справедливое решение в плане централизации боевых действий указанных частей. Иное дело, что Болдин и Мостовенко так и не смогли объединить своих усилий, но ведь это не признак глупости Павлова.
Напрасно стараются историки, рассказывая басни о том, будто бы действия 11-го мехкорпуса и КМ Г был и направлены исключительно в интересах Северо-Западного фронта Ф.И. Кузнецова и с самого начала якобы нацеливалисьтолько натылы 3-й танковой группы Гота (к ночи 22/23.06.1941 года советское командование еще никакого понятия не имело о том, кто конкретно рвет войска Северо-Западного фронта в клочья, равно и то, что Гот уже в районе Алитуса).
У Марка Солонина вообще выходит, что Мостовенко и Болдин под Гродно воевали с 3-й танковой группой, 9-я полевая армия у него в «22 июня» фигурирует один раз (надо полагать, чисто случайно) в уже упоминавшемся выше докладе «о разбитых и не представляющих никакой боевой мощи соединениях противника».
На момент издания приказа об ударе под Гродно, этот город прежде всего и интересовал Павлова (в смысле безопасности и устойчивости своего правого фланга). Он творчески, в духе развивающихся событий, переработал директиву Тимошенко об ударе на Сувалки, рассуждая при этом примерно так: «Сперва надо вытеснить немцев из района Гродно, а уж там и до Сувалок очередь дойдет».
Но отчего же наступление Мостовенко и Болдина завершилось сокрушительным поражением? Многие авторы справедливо отмечают, что в данном случае советские танки увязли в вязкой обороне немецкой пехоты. Вот только не удосужились они разъяснить, отчего для немецких танковых групп советская пехота превращалась в масло под горячим ножом, тогда как немецкая пехота для советских танков становилась непроходимым месивом? Занятно все это выглядит на картах боевых действий — хлипкие «скобки» немецких пехотныхдивизий, на них несутся грозные жирные стрелы советских танковых корпусов, вот они
