говорит, что они без всякого действия и составляют одно бездушное вещество. Здесь может спросить кто- либо: почему не сказал об устах идолов, что они не едят, как сказал о глазах, что они не видят? И об ушах, что они не слышат, а равно и о прочих чувствах их? На сие ответствуем: потому что, как мне кажется, мы часто говорим и о Боге, что Он видит, слышит, обоняет, ходит и говорит, но не говорим того, что Он ест (быть может, потому, что это слишком грубо). Потому-то Давид вместо того, чтобы сказать, что уста идолов не едят, он сказал: не говорят; почему и впереди и после говорит о речи и голосе; так как речь и голос яснейшее доказательство разумной жизни, т. е. кто говорит, тот ясно обнаруживает в себе разумную жизнь. А как идолы не имеют речи, то посему они бездушны, неразумны и мертвы.*)
*) Феодорита: Ты, говорит, творишь, что Тебе угодно, а почитаемые у народов идолы, не творят, но творимы бывают и цену свою получают от вещества, от золота, или серебра, из которого устрояются: а от художников принимают красивую наружность. Ибо сребреники, или златари и живописцы делают их. И еще: поелику бесы, действуя чрез идолов и произнося ложные прорицания, не чрез бездушных идолов, но чрез мыслящих людей производили их, или возвещали некоторыми знаками; то прилично сказал, что не могут издать голоса гортанью своею. Ибо все идолы совершенно бездушны.
16.
*) Того же Феодорита: Ибо почтенные разумом и падшие в такую нерассудительность справедливо должны быть наказаны бесчувственностью того, чему они покланяются. Евсевия: Подобны были идолам; ибо если бы видели, то не почитали бы идолов богами, и имея слух, не представляли бы бездушных говорящими и дающими прорицания. Если бы ходили путем правым, давно бы отступили от заблуждения касательно идолов. Златоуста: Хотя уподобление Богу есть добродетель, но здесь оно принимается за проклятие. Итак, помысли, каковы те, уподобление которых уподобляется в речи, как самое крайнее проклятие. Дидима: Не людей проклинает, но хочет сим показать, что это последует с идолопоклонниками. Ибо это не может показаться им клятвою, что они сделаются, по их мнению, богами, но еще чем-то и достожеланным и удивительным.
17.
18.
19.
*) Златословесного: В речи сей различает Израиля от священнического рода и приходящих к Нему. Ибо не одно и то же священник и простолюдин, но первый имеет преимущество пред последним. Дидима: Всякий из числа проницательных, как имеющий ум, зрящий Бога, есть дом Израиля, как составляющий церковь Бога живого. Феодорита: Здесь показывают, что и тот, кто не имеет сана священства, и не принадлежит к родству Израильтян, но украшается по своей тщательности в добродетели страхом Божиим, воспользуется попечением Божиим наравне со всеми.
20.
21.
*) Златословесный присовокупляет и сие: Что значит: благословил? Исполнил, говорит, бесчисленными благами. И человек благословляет Бога, например, сказывая: благослови, душе моя, Господа. Но благословляющий Бога сам получает от сего пользу, сделавшись чрез сие блистательнейшим, а не Ему доставляя ничто. А когда благословляет нас Бог, то не Сам приобретает нечто, ибо Божество не имеет нужд. Посему и в том и в другом случае нам польза. Слова Феодорита: То же самое разделение сделал и здесь, где показывает плод упования. Ибо благословение, сопрягает с упованием, и говорит, что Он дает его не только дому Израилеву и дому Ааронову, но и боящимся Его. Исихия: Когда Бог забыл людей? Никогда, но сими словами выражает следующее: состоя под клятвою, мы не иначе могли освободиться от нее, как чрез взятие Христом нашей клятвы на Себя, когда Он был повешен на древе. Посему прилично говорит, что Господь во-первых, вспомнил, а потом благословил нас. Другой говорит: Бог помнит всех помнящих Его.
22.
23.
*) Златословесного: Видишь ли, какова сила благословения? Ибо слова Его суть самое дело. Так небо создано Его Словом: ибо Словом Господним небеса утвердились. Сим-то столь могущественным Словом и Тебя благословляет.
.
*) Феодорита: Господь, властвующий над всем, живет на небе, не потому, что естество Его ограничено, но потому что Он радуется об обитающих там ликах Ангелов. Златоуста: Это не то значит, что Он, взяв горние, нам уступил дольние места, вовсе не так. Но это выражение снисходительности. Ибо если бы то было так: то как имели бы место другие слова Божии: небо и землю не Я ли наполняю, говорит Господь? Ибо сии слова противоречат тем. Итак, он употребляет снисходительное слово, не заключая Бога на небе, но показывая, что Он почивает в живущих там. Другой говорит (быть может Дидим): Кто может созерцать сие в глубочайшем смысле, тот скажет, что есть некое небо, преимущественно называемое в Писании небом и усвоенное Богу, на котором один Бог. Так прежде преступления диавол, будучи на небе, говорил, как находящийся негде внизу так: на небо взойду, выше звезд небесных поставлю престол мой. На сие небо никто не восходил, как только сошедший с небес, который и пришел, быв оттуда послан, в говорит: Я снизошел с небес. И также Дух Святой послан с сего неба, как говорит Петр: Духом Святым посланным с неба. Ибо где Отец, там и Сын и Св. Дух. И небо сие не местное, но так сказать преимущественное превосходство и состояние Божие. Почти то же самое говорит и блаженный Августин в 36-й главе своих Уединенных бесед: ибо не созерцаемо, не видимо и выше всякого разума и понятия и как нисколько недоступный, непреложимый и несообщимый, Он представляется верою; (свет) коего никто из людей, или ангелов не видел и не может видеть. Это Твое, Господи, небо, небо, скрывающее пресокровенный,
