непрестанно, и не как повеление исполнял их по необходимости и принужденно, но с чувством любви, искреннею расположенностью и нежностью занимался ими. А это видеть и о том судить можешь только Ты, как знающий все движения. Ибо, по словам Безименного, другие соблюдают и с досадою, или принужденно; но совершенному свойственно исполнять их с любовью. И хотя в законе Господнем называется счастливым имеющий волю; но любовь больше воли. Впрочем хотя я, говорит, любил заповеди Твои, но тем не меньше имею нужду в милости Твоей, чтобы жить для Тебя; ибо что бы ни сделал человек, он имеет нужду в милости Твоей.
160. Начало словес Твоих истина. Сим изречением Давид хочет показать, что слова Божии истинны; потому что если начало слов Божиих истина; то необходимо истина и то, что следует за таковым началом. Впрочем, по словам Златоуста, быть может, Давид сказал сие о первом оном слове, или о той заповеди, которую дал Бог Адаму, когда сказал: плоды всякого древа в сем саду ешь; а плодов древа познания добра и зла не ешь, ибо в день, в который вкусите, смертию умрете (Быт. 2, 16). Ибо сии слова суть начало всех слов, сказанных Богом человеку; и они столько истинны, что смерть владеет всем родом человеческим непрерывно и будет владеть до конца мира. *)
*) По словам Кирилла и Афанасия, первое, естественное и существенное в Боге Отце слово есть истина, т. е. Сын, Он же и правда. Или и так: это, говорит, первая из данных Тобою заповедей—быть истинным во всем, и в деле и в слове и в мысли. А по словам Феодорита, началом слов быть может называет и обещания, данные Аврааму; ибо от него начался род иудейский. Сии обещания он исполнил, умножив народ сей до того, что они были, как звезды небесные, по своему множеству и, по обещаниям сим, чрез потомка (семя) его благословил все племена; так как открывает сие словами: и во век все суды правды Твоей, т. е. вечны и непоколебимы. Будучи пророк, он видел, что власть Христова вечна; почему и сказал, что оное начало слов Божиих украшено истиною, и что правда Его непоколебима.
И во веки вся судьбы правды Твоея. Вечны, присовокупляет, и непоколебимы все суды и постановления Твои, Господи, как сказано и выше словами: во век Ты основал их.
161. Князи (начальствующие) погнаша мя туне, и от словес Твоих убояся сердце мое. Душа моя, говорит, не устрашилась начальников и властителей, убивающих тело, но не могущих убить душу; но убоялась слов Твоих, Господи, которые могут погубить и душу и тело вечною мукою, как Ты сказал в Евангелии. Иначе: я больше боялся заповедей Твоих, нежели убийц и кровожадных людей; почему из страха к ним я ничего более не делал, вопреки заповедям Твоим. А начальствующими называются Саул и сообщники его. Его то часто имея в руках своих и могши убить, не убил из страха к заповедям Божиим, заключающим повеление сие: начальствующего в народе не злословь (Исх. 22, 28). Если же никто не должен злословить начальствующих в народе своем, то тем более не должен убивать. *)
*) По мнению Оригена, можно понимать сии слова и созерцательно, что от начальственных, т. е. имеющих жестокое владычество врагов—бесов невозможно без вреда освободиться иначе, как только чрез ограждение себя страхом Божиим, каковый заставляет уклоняться от зла доводимых до оного человеческими несчастиям. Например, вот призван кто-либо к мученичеству, преследуется начальствующими века сего и, хотя в виду его поставлены различный орудия казни, он не страшится их, но, помня суд Божии, и боясь его и будучи занят весь живым воображением оного и уготованных там для богоотступника мучении, он говорит: начальствующее гонят меня напрасно, не как разбойника, не как убийцу, и не как сделавшего другое что-либо неприличное, но за то, что я почитаю истинного Бога. Но я не боюсь их, как убивающих тело, а боюсь тех слов и тех угроз, которыми Ты устрашаешь отрекающихся от Тебя. И этот страх хорош, так как страх Божий полезен и спасителен. Дидима: Страх двояк, один безрассудный, производимый раздражительною частью души, а другой разумный, производимый сердцем и разумением, не без разума я, быть может, он есть одно и то же, что страх Божий.
162. Возрадуюся аз о словесех Твоих, яко обретаяй корысть многу. Как, говорит, воины, победив врагов своих, радуются расхищением имущества побежденных и обогащению многими добычами, так и я, Господи, веселюсь, когда читаю слова Твои и поучаюсь в них; потому что они просвещают разум мой и доставляют мне богатство и сокровище знания. *)
*) Слова Феодорита: Упомянув о врагах—гонителях, прилично упоминает при сем о корыстях. Ибо корысти составляются на войне из того, что было у павших мертвыми, как-то: оружие, одежды и другие вещи и украшения, что достается победителям. Он говорит, что я не столько радовался бы всем добычам, какие получил бы по истреблении гонителей своих и взял у них множество собранных ими добыч; сколько радуюсь о Твоих законах, доставляющих mhе сокровища познания. Феодора: Не по одному, говорит, страху оказываемо было послушание божественным законам, но и от радости о них такой, какую имеет кто-либо о великом богатстве. И вернейшее соблюдение слов бывает то, которое производится с радостью. Здесь должно спросить: почему сравнивает радующегося о словах Божиих с приобретающим корысти? Если подумаешь, кому принадлежали слова Божии, и кому принадлежат теперь; то ты увидишь, что христиане взяли с иудеев корысти, так как Христос сказал: отнимется у вас царство Божие и дано будет народам, творящим плоды Его. Корыстей сих много; потому что много книг божественного Писания. Первые не имеют их, как не знающие смысла их.
163. Неправду возненавидех, и омерзих (омерзение имел к ней), закон же Твой возлюбих. Не просто, говорит, я возненавидел, Господи, грех, но и возгнушался има, что значит более, нежели ненавидеть. И выше также сказал: беззаконных я возненавидел, а закон Твой возлюбил. *)
*) Василий вопрошавшему его: как может кто-либо с расположенностью и желанием исполнять заповеди Господа, ответствует так: самый опыт, по которому узнают какую-либо вещь приятную и полезную и ожидание оной естественно производит в душе расположенность к ней и желание. Итак, кто возненавидит неправду и, возгнушавшись ею, очистится от всякого греха, от которого как тело от некоторой болезни теряет позыв на пищу и отвращается от нее, душа страдает леностью и нерадением об оправданиях Божиих, и удостоверится, что заповедь Господня есть вечная жизнь; у того совершается расположенность такая, какая была у того, который сказал: суды Господа истинны и слаще меда и сота. Феодорит: Истинны и сии слова: ибо кто имеет пламенную расположенность к чему-либо божественному, тот противное тому ненавидит. Ибо как в душе, по словам Никиты, существуют по природе две сии силы—сила любви и сила ненависти; то праведник пользуется ими по природе. Безименного: Слова сии значат почти следующее: Иудеи гнушаются мертвой мыши, мертвого человеческого тела, ящерицы и хорька (ласочки), а я возненавидил, как отвратительную вещь неправду. Ибо какая польза от того отвращения? Итак, я имел омерзение к неправде, что доставляет великую пользу имеющему такое отвращение. Я возлюбил закон Твой, не так как они, что принужденно применяют его к земному; мы, как восставшие со Христом, о горнем помышляем, а не о земном; и понимаем закон духовно. Евсевия: Справедливо с любовью к закону сопряжена ненависть к неправде; почему кто хочет любить закон, тот должен гнушаться неправдою. Тогда только могут открыться блага закона; в этом может уверить нас и изречение Спасителя: никто не может служить двум господам.
164. Седмерицею днем хвалих Тя о судьбах правды Твоея. Седмикратно, означает у евреев: многократно. Посему Давид говорит так: многократно днем буду хвалит Тебя, Господи, за суды правды Твоей, то есть за закон Твой, или за распоряжения Твои с судом; так как все дела и суды свои Ты производишь праведно и как должно. А если мы «седмикратно» примем за количество и число: то под днем мы должны разуметь нощеденствие (сутки), а под числом молитвы—представлять то, которое считается в продолжении одних суток—полунощное последование, утреннее, первый, третий, шестой и девятый час и вечернее последование вместе с повечерием. *)
*) Слова Великого Василия: Не должно презирать и нами установленные времена молитв, которые мы избрали по необходимости, так как каждое время напоминает нам особое какое-либо из данных Богом благ, утреннее (мы назначаем) для напоминания, что первые душевные движения должны быть посвящены Богу, как дары Его; в третий час для напоминания о даре Духа, в шестой, по подражанию тому Святому, который говорит: вечером и утром и в полдень исповедаю; в девятый, что и апостолы в сии часы восходили во святилище, как написано в Деяниях; по окончании дня
