неба и небесами небес. И города у нас иные имеют двойное наименование. Так мы называем Тарс и Тарсы, и это один город; и Фива и Фивы—один и тот же город. Так древние Микину называли Микинами—во множественном числе, а разумели один город.
***) Василий Великий сказал о числе небес: Любомудрствовавшие о небе представляют одно небо.., но мы столь далеки от неверия касательно второго, что необходимым полагаем и третье, коего видеть удостоился блаженный Павел.— Златоуст также: Не сказал: вещают, но проповедуют, то есть, учат и других и имеют учениками (весь) род человеческий, предлагая вместо письмен естественную свою красоту и всем доставляют возможность проходить в них, как бы в книгах находящееся учение о силе и премудрости Божией. Проповедуют небеса, по словам Нисского, славу Божию могущим от них восходить умом к художеству Творца, которого творческий взор открывается чрез стройное круговращение (неба), служащее вместо слова для сведущих. Почему Златоуст опять сказал: когда увидишь красоту, величие, толикую продолжительность, светлость и, совокупив все это, прославишь Творца: то небо возвестит cию славу, воспользовавшись твоим языком и даст голос слышимый всеми... Ибо не небо само, издавая голос, прославляет Бога, но приводит других к сему своим видом, и однако ж оно называется проповедующим славу Божию. Так и имеющие чудную жизнь, хотя и молчат, прославляют Бога, при прославлении зa них Бога другими. В высшем смыслов под небесами разумеются Апостолы, как проповедавшие славу Христа; а под твердью церковь верующих. И в другом месте Златоуст называет небо величайшею книгою и для простых и для мудрых.
Творение же руку Его возвещает твердь. Если, как мы сказали, второй сей стих служит к изъяснению выше сказанного первого; то следует, что то самое, что выше названо небом, здесь означается твердью; и что там проповедуют небеса, то здесь, по его словам, возвещает твердь; и что выше разумел под славою, то здесь разумеет под творением рук. Кратко сказать: Давид говорит, что и одно видимое небо достаточно учит о великом деле сотворившего его Бога. Ибо cие великое художество Бога он назвал славою и творением рук.
3. День дни отрыгает глагол. Если бы мир создан был, или совершал свои действия сам собою, то дни и ночи не могли бы сохранять свои пределы не смешанными. Но Бог столько промышляет о всем, что при великом благоустройстве творения первый день всегда представляется поучительным для второго, второй—для третьего и так далее, один для другого по самым пределам и порядку, которые даровал Бог каждому из них. Поелику один день как бы отрыгает, или изрекает слово другому, то есть повеление Божие о нем.
И ночь ночи возвещает разум. (познание). Что сказал выше о днях, то говорит здесь и о ночах. Ибо каждая ночь возвещает другой ночи познание, то есть наставление, о пределе и порядке, которые назначил Бог каждой, так что одна не делает ущерба и вреда другой, но в некотором порядке и разграничений иногда дни бывают больше ночей, а иногда ночи больше дней и опять иногда дни с ночами и ночи с днями бывают равны, сохраняя между собою справедливость и сообразность. Или словами: день отрыгает глагол и ночь возвещает разум, дает разуметь, что есть промысл Божий в творении, так как порядок есть учитель о промысле, т. е. учит, что есть промысл. Или можно разуметь слова сии еще иначе: день есть Отец, день также есть и Сын, по причине сияния одного Божества; день дню отрыгает слово, то есть, Отец говорил к Сыну, ибо сей сказал: «Я от Себя не говорил, но пославший Меня Отец, Он Мне заповедь дал, что сказать и что говорить» (Иоан.12,49). Опять ночь есть Христос по человечеству в сравнении с Божеством: Он возвещает богопознание людям. *)
*) Весьма прилично никоторые относили эти слова к тому времени, когда Сын сказал: Отче, прославь Твое имя, и когда пришел голос с неба: „прославил и еще прославлю.' А ночь возвещает познание ночи, когда омраченный Иуда предал омраченным иудеям Господа, сказав: что мне дадите, и я вам предам Его? Весьма приятно и красиво и то, что присовокупляют и другие. День дню отрыгает слово—Гавриил говорящий Деве слова благовествования. И ночь ночи возвещает познание—змей советовавший о преслушании Еве. Еще: день дню отрыгает слово—Богородица, сказавшая Елисавете приветствие и поздравление и на оборот Елисавета Богородице. И ночь ночи возвещает познание—Христос, находившийся во чреве, как в мрачной ночи, дал познание о Себе Предтечи, носившемуся во чреве Елисаветы, как в темной ночи, почему Предтеча от радости взыграл. И Божеств. Златоуст: как две сестры, разделяющая между собою отеческое наследство при пособии весов нисколько не берут одна больше другой: так и ночь с днем о равной мере друг с другом и о соразмерном круговращении говорящие; и один из них, возбуждая нас на дело, а другая, успокаивая и возвращая зрению чрез укрепление его большую живость к принятию по прежнему лучей, уступают друг другу надлежащее количество часов. Почему и Григорий Богослов побужден был сказать о днях и ночах: так удивительны для нас приращение и убавление их и пусть скажу ничто и странное, cие равенство в самом неравенстве.
4. Не суть речи, ниже словеса, их же не слышатся гласи их. (Разве нет речи и слов у них, так как не слышно их голосов?). Сии слова должны быть читаемы вопросительно, по святому Кириллу и Афанасию. Как бы так говорил Давид: разве нет речей, ни слов у сих бездушных тварей, о которых мы сказали, то есть, небес, дней и ночей? Разве не слышны их голоса? Ибо как не слышно их голосов (потому что они не имеют голосов); то явно, что нет к них речей, ни слов, поелику речи и слова состоят из частей членораздельного голоса. Сделав вопрос, он далее решает его так:
5. Во всю землю изыде вещание их и в концы вселенные глаголы их. Да, ответствует: столь много слов у неодушевленных небес, дней и ночей, что вся земля наполнена вещаниями, и голосом их, тем способом, о котором мы сказали, т. е. что разумные люди, видя красоту и стройность небес и дней и ночей, побуждаются прославлять Творца их. Почему славословие и благодарные голоса словесных людей почитаются голосами бессловесных небес. Тоже самое выражает и тем, что следует далее, то есть: «и в концы вселенный глаголы их». Ибо дважды сказал одно и тоже для большего уяснения предметов; а концы вселенной означают длину и широту ее. Ибо пророки и особенно Давид обыкновенно выражают одну и туже мысль различными словами. *) Можно понимать это и иначе. Сказав, что упомянутые творения некоторым образом почти вещают, что есть промысл Божий, который владеет и управляет всем миром, Давид предвозвещает, что в каждом народе и племени находятся такие люди, которые понимают таковой голос неодушевленных, но словесных тварей. Посему и говорит, что нет речей, ни слов в каждом языке и наречии какого бы то ни было народа, посредством которых не были бы слышны, то есть понимаемы прежде сказанные голоса тварей. Сии слова получили конец, потому что в каждой части земли и у всех народов есть люди, понимающие их и говорящее, что есть промысл Божий. Однако в отношении к сей мысли слово: слышно— должно принимать вместо: будет слышно, по употреблении одного времени вместо другого—здесь настоящего вместо будущего, или Давид употребил и настоящее время по свойству пророчества, которое видит будущее как настоящее и прошедшее **).
*) Так изъясняют эти слова Нисский и Златоуст. Последний присовокупляет: Ибо нет речей, то есть, нет народа, нет голоса, где бы не был слышен голос неба, дня и ночи; сии голоса носятся по всей вселенной, ибо везде есть небо, дни и ночи; и нет народа, ни языка, который бы не разумел сего голоса. Ибо голоса неба, дней и ночей не таковы, как человеческие, чтобы для одних были слышны и различаемы, а для других нет, но равно ясны для живущих по всей земле... Мой голос понятен для говорящего тем же языком, а для иноязычного не понятен. Ибо различие языка не позволяет моей речи быть для него удобопонятною: но в отношении к небу, ночам и дням не так; голос их таков, что может быть слышен, ясен и понятен для всякого языка и всякого народа.
**) Симмах яснее перевел это так: ночь возвещает познание ночи не речами и словами, которых не слышны голоса, но по всей земле распространился голос их. Или по переводу Акилы: это закон их, ибо они не произносят ни речей, ни слов, что Феодорит изъясняет так: показывая правила и свой чин, они призывают к божественному песнопению всю землю и море.
В солнце положи селение (жилище) свое. Мысль в сих словах такова: Бог назначил для Себя жилище в солнце и обитание на небе *). Ибо и Моисей сказал о двух великих светилах— солнце и месяце: и поставил их на тверди небесной, чтоб светили для земли (Быт.1, 17). Иным показались эти слова противными словосочинению, но мы, поставив после «солнца и жилище» знак и принимая слово: его, не за местоимение, а за наречие места, легко исправим словосочинение так: Он положил или назначил жилище и обитание солнца в нем, то есть, там (где?) на тверди неба, так что предлог в оказывается излишним, как мы замечали многие подобные затруднения в словосочинении касательно и других слов Писания. Итак и солнце, говорит, не
