Вслед за Павловым-Сильванским ограничивал период феодализма на Руси серединой XVI в. и H.A. Рожков. Освещая ход исторического процесса с позиций экономического материализма, Рожков пытался объяснить явления общественной жизни, исходя непосредственно из хозяйственных условий времени[151].
Историю Московской Руси второй половины XVI в. Рожков рассматривал как первый этап дворянской революции, характеризующейся переходом «власти от удельной, княжеско-боярской знати к дворянству в его массе»[152]. Одним из основных моментов этой революции явился у Рожкова «хозяйственный переворот второй половины XVI века». Так как Рожков считал, что боярство определенно имело «тенденцию к политическому ограничению царской власти», то «опричнина Ивана Грозного сыграла роль первой решительной попытки уничтожить политические притязания боярства, и что в общем и целом политика правительства до конца века шла по той же стезе, т. е. в духе ограничения боярских притязаний в интересах дворянской массы»[153]. Возражая В.О. Ключевскому, H.A. Рожков писал, что «опричнина была орудием не только личной, но и политической борьбы, не только губила людей, но и уничтожала враждебные самодержавию и дворянскому господству порядки»[154]. Итак, Рожков сразу указывает, в чьих интересах проводилась опричная политика Ивана Грозного. Но «опричнина имела еще более крупное значение вследствие того, что она стала включать в себя обширную территорию и произвела огромный землевладельческий и связанный с ним политический переворот»[155] . Но этот переворот повлек за собой хозяйственный кризис 70-80-х годов XVI в.: «Причины кризиса заключались в переходе от натурального хозяйства к денежному с обширным рынком и в несоответствии старых, унаследованных от прошлого форм землевладения новым условиям экономического развития страны.
Наконец, надо заметить, что и перемены в размерах владения, и мобилизация земельной собственности обнаруживали то же влияние новых экономических условий и в свою очередь содействовали хозяйственному упадку старинных областей государства»[156].
Первая попытка изложения курса истории России с марксистских позиций принадлежит М.Н. Покровскому. При рассмотрении опричнины он исходил из стремления вскрыть классовую сущность политики Ивана Грозного и найти социально-экономическое обоснование происходившим преобразованиям. Согласно его взглядам, на смену феодализму, которому соответствует натуральное хозяйство, в XVI в. идет самодержавное государство, которому соответствует господство торгового капитала. На развалинах разрушающейся крупной вотчины утверждается прогрессивное помещичье хозяйство, более тесно связанное с рынком: «Экспроприируя богатого боярина-вотчинника в пользу мелкопоместного дворянина, опричнина шла по линии естественного экономического развития, а не против него»[157]. «Опричнина была лишь кульминационным пунктом длинного социально-политического процесса, который начался задолго до Грозного, кончился не скоро после его смерти и своей неотвратимой стихийностью делает особенно праздными всякие домыслы на счет «характеров» и «душевных состояний»[158].
Но если «аграрный переворот», по мнению М.Н. Покровского, совершился в первой половине XVI в., а крупное вотчинное хозяйство уже было разрушено, т. е. победа среднего землевладения была обеспечена, то опричнина как событие второй половины XVI в. теряет тогда свое значение, ибо бороться-то, собственно, надо с обессиленным уже противником. И хотя опричнина у Покровского и фигурирует как «государственный переворот, диктовавшийся объективно экономическими условиями», форма, которую нашел себе теперь этот переворот, заключалась в том, что «он должен был стать актом династической и личной самообороны царя против покушений свергнуть его и его семью с московского трона»[159].
Опричнина рассматривается Покровским в конце концов то как «акт династической и личной самообороны царя», то как учреждение, вызванное к жизни неудачами Ливонской войны, когда дворяне, неудовлетворенные в своих ожиданиях крупных земельных захватов в Ливонии, обратились к захвату боярских земель. Опричнина неожиданно оказывается переворотом, произведенным «коалицией посадских и мелкого вассалитета»[160]. Так как раздача опричных земель этим «политическим вождям помещичьего класса» (так Покровский называет опричников) «не означала ничего другого, как то, что рядом со старым, боярско-вотчинным государством, обрезанным больше чем наполовину, возникло новое, дворянско-помещичье», то, считает Покровский, устанавливался «новый классовый режим»[161]. «Экономический переворот, крушение старого, вотчинного землевладения, нашел себе политическое выражение в смене у власти одного общественного класса другим»[162]. Но Покровский глубоко ошибался. Никакого «нового классового режима» не устанавливалось, ибо сменившие, по его мнению, друг друга классы не были разными классами, а представляли собой только две общественные группы одного и того же господствующего эксплуатирующего класса.
Следовательно, попытка Покровского вскрыть социально-экономическую сущность опричнины в конечном счете оказалась неудачной. Задача марксистского освещения истории России XVI в. была поставлена, но еще далеко не решена.
С победой Великой Октябрьской социалистической революции историческая наука в нашей стране вступила в новую фазу своего развития. Всемирно-историческая победа пролетариата повлекла за собой и полное торжество марксистско-ленинского мировоззрения.
Классики марксизма-ленинизма уделяли большое внимание истории России, и, в частности, ее феодальному периоду.
Ключом к пониманию условий, в которых могла появиться опричнина, служит блестящая характеристика Московского государства накануне «нового периода», данная В.И. Лениным. Говоря об «эпохе московского царства», В.И. Ленин указывал, что тогда «государство основывалось на союзах совсем не родовых, а местных: помещики и монастыри принимали к себе крестьян из различных мест, и общины, составлявшиеся таким образом, были чисто территориальными союзами. Однако о национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время: государство распадалось на отдельные «земли», частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д.»[163].
В России XVI в. интенсивно росли предпосылки образования всероссийского рынка. Однако страна еще распадалась на отдельные земли и удельные княжества. Политическое единство страны не было еще в достаточной мере обусловлено единством экономической жизни. Поэтому борьба московского правительства с пережитками политической раздробленности наталкивалась на серьезные препятствия, определявшиеся экономическим уровнем, достигнутым страной в это время. Ленинская характеристика Московского государства предостерегает нас от преувеличенного представления о степени централизации в России XVI в., а следовательно, и о результатах объединительной политики русского правительства, достигнутых к исходу царствования Ивана Грозного.
Опричнину нельзя понять, не учитывая наряду с внутренними условиями напряженную внешнюю обстановку, в которой находилась Россия. Действительные и мнимые заговоры бояр в воображении царя связывались с изменой. Необходимость напряжения всех сил для успешного ведения Ливонской войны побуждала Ивана Грозного как можно скорее навести порядок у себя дома. «Он был настойчив, — писал Маркс, — в своих попытках против Ливонии; их сознательной целью было дать России
выход к Балтийскому морю и открыть пути сообщения с Европой. Вот причина, почему Петр I так им восхищался!»[164] Но наряду с дальновидностью внешнеполитических устремлений Ивана IV Маркс отмечал и «период сумасбродства Ивана»; он осуждал его за Новгородский поход, эту «кровавую баню», за последующие казни в Москве, где «произошли самые невероятные зверские сцены»[165].
В.И. Ленин применял термин «опричники», говоря о слугах самодержавия, палачах освободительного движения. В самый разгар революции 1905 г. он писал: «Старый порядок разбит, но он еще не уничтожен, и новый, свободный строй существует непризнанный, наполовину таясь, сплошь да рядом преследуемый опричниками самодержавного строя»[166].
