Потому вы себя сохранили — серьезность и трепетность. Поводов для разгильдяйства жизнь вам подсовывала много. Такие роли, такие награды… Очень легко потерять себя и ориентиры. Вот в параллель с вашей судьбой актерской — судьба О. Стриженова. Финал печален, а как еще мог бы и работать и со зрителем встречаться, и тем держать форму и уважение к себе, к своему таланту. Водка, гульба — забвение зрительское.
— Надо иметь своего адвоката. 10 % со сделки он берет себе, но зато тебе не о чем беспокоиться. Все переговоры-разговоры он берет на себя, все устраивает и говорит: «Это вам невыгодно».
«Мороз-мороз…» с ансамблем, с солисткой. Верхние ноты звучали прекрасно. Особенно последний, второй концерт вчера. Я в хорошей форме, я жив, я не соблазнился на «зверобой» с Тихоновым, а хотелось. Слава Богу, что он такой деликатный и понимающий оказался человек — не просил с ним выпить, не настаивал, мало ли, лечится человек. Ведь он сына потерял, Володю, который погиб от этого увлечения.
Суббота. Вечер
— Не пишется.
— И мне. Откладываю — завтра, завтра, и так уже лет пять.
— Напрасно. Вам не пишется — это напрасно. Вам — дано. Не всем дано, кто пишет, а вам дано, пишите. Мое время на излете, а вы еще… — сказал мне Жженов и подарил в самолете книжку «От глухаря до Жар-птицы».
Замечательно мы с ним летели. Так замечательно он рассказывал о наших коллегах, об Иннокентии С.:
— Он откровенничал со мной. «Больше всего, — говорил он мне — боюсь я бани». Я-то знал, что он еврей, а он себя за поляка выдавал. Олег Даль… Божьей милостью, настоящий… Если с кем несправедливо поступила жизнь — с ним и Вампиловым. Зачем последнему надо было утонуть! Такие пьесы писал!
Чудесную миниатюру рассказал о Высоцком. Для меня — неизвестный Высоцкий.
— Приехал польский театр, играли они у нас. И наметились у меня отношения с одной актрисой. Назначила она мне свидание в гостинице «Россия». Я прихожу и встречаю в вестибюле Володю. Спускается эта актриса. Мы сидим, разговариваем, и я понимаю, что мы на одну роль метим. Сидим 10–15 минут, час сидим. Володя встает и уходит: «Извините, я сейчас». Через пять минут приносит две чашки кофе и две рюмки коньяку. После этого галантно попрощался и оставил нас.
Эта история меня восхитила. Зная Володю — быть первым в женском вопросе, — и чтобы он уступил!
— Он уважал меня, наверное и любил, но больше уважал, — заключил свой рассказ бывший зек.
А для меня — неизвестный Высоцкий. Засверкали слова в мозгу. И я попросил:
— Подарите мне эту историю, Г. С.!
— Пожалуйста, конечно.
Воскресенье. Красный Селькуп
Я не верил глазам своим, глядя вчера на Г. Жженова. Неужели ему 80 без малого?! Неужели теоретически возможно мне дожить до его лет, то есть еще 27 лет, и стоять вот так перед микрофоном, сохранив юмор, жизнь и ум! Господи! Кажется, я начинаю чему-то и кому-то завидовать. Не потому, что ему 80, а потому, что он такой. В самолете не задремал, не закемарил, а живо и непринужденно рассказывал историю за историей без старческой экзальтации, без капризов, жалоб, фырканий. Я сидел, слушал — глазам и ушам своим не верил. А я со своей спиной не знал, куда себя девать в кресле самолета, в какую позу уложиться, чтоб не больно было и поспать…
Пятница. Вечер
И пришла мне простая мысль в голову. В сущности, этот роман с Ирбис, эта любовь, эта сумасшедшая страсть спасли семью… Как ни странно, это так. Это сильное, мощное отвлечение от семьи, от ее проблем. Разводиться мне не надо — жалко и… вообще. Но и жить в этом аду было бы невозможно без какого-то плота спасительного на стороне. Да и стороной этот плот назвать преступно. Это то, что спасает и дает силы, дает жизнь. Пусть иллюзия, мираж… Но этот мираж рождает что-то конкретное — тексты, репризы, анекдоты, байки.
Понедельник
Две встречи вчерашние, в праздник Успения Пресвятой Богородицы.
1. Утром проехал за виноградом на красный свет. Откуда ни возьмись гаишник на машине. Молодой парень, пацан. Подаю права, лезу в машину за техпаспортом. Рассматривает, указывает сесть к нему в машину. Сажусь. Не отрывая глаз от фотографии:
— Как вы постарели!
— А вы помолодели.
— Почему?
— Не знаю, очевидно, с годами вы… Как вас звать?
— Виктор.
— …С годами вы, Виктор, молодеете, скоро в детсад опять пойдете. Что же это за бестактность с вашей стороны?
— А вы знаете, за что я вас остановил?
— Я вам расскажу про драматурга Эрдмана. Ему одна дама сказала однажды при встрече: «Ой, как вы плохо выглядите сегодня!» Великий драматург ответил: «Мадам, я каждый день бреюсь и вижу себя в зеркале».
— Это очень опасный перекресток, так же как и тот, перед ним. — Короче, ни х… он не понял.
2. Вторая встреча — в храме Донского монастыря. Мужчина, рыжеволосый, с густой рыжей бородой, здоровается, улыбается, жмет руку.
— Вот видите, все так и случилось, как вы сказали. Живу в монастыре… Я вас вез во Внуково на такси. Вы дали мне телефон. Вы там же живете, на Академической? Лет двадцать прошло… Вы нисколько не изменились. Как сложилась ваша жизнь, играете, репетируете? Удивительно — вы не изменились.
— Да что вы, мне сегодня милиционер сказал совершенно противоположное с утра: как вы, говорит, постарели.
— Уверяю вас, он не прав… Нет-нет…
Я, растроганный, расцеловал его в рыжую бороду.
Суббота
Все просто — помещение обещано банкам и там мафия, охрана, уголовники, бандиты. К театру нельзя подъехать: на всех углах стоят бритоголовые, квадратные морды.
Воскресенье
Из политических новостей меня интересует почему-то только Чечня и ее лидеры, Дудаев и Хасбулатов.
Среда, мой день. Соловьевка
Вчера Глаголин сказал, что кому-то звонил Ярмольник и сказал, что у Филатова неоперируемая опухоль мозга. Что это значит? При чем тут Ярмольник?
Господи! Я за Леонида тебя прошу. Избавь его от этого недуга ошибочным диагнозом. Я видел снова его во сне. С его стороны была заметная тяга примириться. Я не подавал вида, но хотелось броситься к нему и сказать: «Пусть все быльем порастет!»
Если это так (опухоль), то его ситуация посложней моей.
Пятница
