Царствие ему Небесное? Так вот, говорю: «Пусть твои орлы принимают молодежь, которая порезвее». И что бы ты думал? — Бердник поднял палец, этак, со значением. — Два дня спустя мне на личный коммуникатор звонок из ГАБ! Пушкина в наше полное распоряжение, все служебные нагрузки снять, а с довольствия, наоборот, не снимать, держать в составе авиакрыла, надбавки к окладу жалования рассчитывать исходя из боевых, Пушкина числить в командировке, и чтобы никаких расспросов! Все!
— Ого! — Я живо сопереживал Саше, так как сам только что выбрался из-под гнета Конторы. — Интересно, что же за глоббур такой? И откуда он его взял?
Бердник завозился, извлекая из набедренного кармана сигареты. Мы закурили.
— Оперативная версия у меня одна. — Сказал он, выпустив изрядный клуб дыма. — Сашка, везунчик, отхватил себе пассию.
— Да я в курсе. — Улыбнулся ваш покорный слуга.
— Ну так! Мы же тут как в деревне — все всё про всех знают! Так вот, девушка эта из эвакуированных. Пушкин намекнул, что она ксеноархеолог! И что загремела она на Восемьсот Первый парсек прямиком из экспедиции. Есть мнение, что глоббур её. Просто больше неоткуда ему взяться. Что-то там такое накопала наша археология! В кои-то веки полезное в военно-прикладном смысле! Вот и взяли нашего орла в оборот. Думаю, из-за этого вот глоббура и той информации, которая на нем записана.
Бердник помолчал, потянулся и сказал:
— Черт, кто б знал, как я по жене скучаю! Просто летальная доза женского невнимания! Когда теперь увидимся…
Григорий Алексеевич увиделся с супругой. Очень нескоро, но увиделся.
«Не дай Бог мне увидеть свою невесту до конца войны!» — подумал я.
А сам принялся аккуратно выспрашивать у товарищей насчет новой пушкинской пассии. По ее поводу от ГАБ никаких распоряжений не поступало, так что — можно.
Следственные мероприятия вышли скомканными. Между ложементом «Дюрандаля» и его же техногенными потрохами. Это так меня задействовали в ходе учебы личного состава.
В промежутках мне доставалось от докторов в пилотском госпитале, что располагается на Алексеенко, 17. Уж какие тут вдумчивые расспросы!
Ведомый Пушкина, младлей Лобановский, чаровницу видел. Но сказать ничего не мог, только глаза прятал — смущался очень.
Егор Кожемякин со всей муромской прямотой заявил:
— Девушка? Русоволосая? Это правильно! А то всё его на клонских баб тянуло! Куда это годится?! Будто нормальных русских девок нету!
Я понял, что Кожемякин не в теме, а сам потупился, так как я тоже из этих. Которым «русских девок» мало.
Ибрагима Бабакулова от вопроса так перекосило, что я и описать не берусь! Удивительное что-то! Никогда не представлял границ человеческой мимики!
Видать, доблестному комэску командировка Пушкина была очень некстати. И тосковал он по подчиненному, как щетина по бритве. Ну еще бы! Зеленые салаги свалились, в том числе и на его шею, как будто у командира эскадрильи других забот не хватает, кроме муштры новеньких!
Нельзя не упомянуть о новобранцах.
Пополнение, прибывшее в марте, было еще ничего. Все-таки, большая часть — кадеты профильных военных ВУЗов, хоть и изрядно недоучившиеся. Но — кадеты. Я вот тоже профилонил два семестра, хоть и не по своей вине, а летаю не сказать чтобы хуже всех.
В следующей партии прибыла тьма ну совсем беспросветная.
Гражданские пилоты, прошедшие трехмесячную переподготовку! (А некоторым и трех месяцев не досталось.) Они не имели понятия о настоящей воинской дисциплине. Не умели даже толком маршировать, не говоря уже о специальных знаниях! И этим людям доверяли боевые флуггеры! В том числе истребители!
Ускоренные курсы в офицерской среде моментально получили меткое кодовое обозначение: Школа Стюардесс, о которой я мельком упоминал выше.
Но деваться было некуда. Кадровый голод, друзья мои, кадровый голод. Пока еще академии наклепают специалистов! Война не ждет!
Я вспоминал довоенные газетные публикации и передачи по визору на актуальную тему: кой черт нам сдалось столько военных ВУЗов?! Особенно, космических! Страшные деньги из бюджета! Нагрузка на экономику! Налоги простых граждан! Дармоеды преподаватели и бюрократы! Несчастные кадеты, лишенные настоящих профессий!
Посмотрел бы я на этих краснобаев теперь. Ой посмотрел бы!
Особенно после занятий по пилотажу в группе, когда двое мобилизованных на выходе из мертвой петли едва не поцеловались плоскостями. Другой конь в яблоках не успел отработать торможение, и я не знаю, как увел корму моего «Дюрандаля» от его носовой оконечности.
«Дюрандаль» — это, конечно, спасение.
Ни один выпускник школы стюардесс никогда и ни за что не смог бы оседлать РОК-14 «Змей Горыныч» в такие сроки. А «Дюрандаль» — пожалуйста!
Конечно, в самых общих чертах, но, благодаря этой машине, мы смогли превратить их в пилотов, а не в смазку для клонских ракет, какими они предстали по прибытии. По крайней мере, к середине апреля ребята больше не являлись угрозой друг для друга и окружающих. Теперь они являлись угрозой для врага. И мы могли быть уверенны, что маневр ведущего будет повторен, а ракеты полетят вовремя и в нужную сторону.
Пилот-испытатель DiR Гомез буквально сбился с ног, как и все кадровые офицеры. Инженер Андрей Грузинский — самый лучший специалист по матчасти «Дюрандаля», похудел еще сильнее и стал похож на собственный призрак.
А «Дюрандали» шли на Восемьсот Первый парсек полноводной рекой!
Сборочные цеха перевели на круглосуточную работу. Клоны же взялись добавить изюминку в симфоническое звучание слаженного труда. Раз в неделю, а то и два и три, выла сирена, объявляя воздушную тревогу.
Проклятые ракетные мониторы!
Ведь обычное корыто, а сколько они испортили нервов!
Не ведаю, в каком количестве Конкордия запасла этих чудо-кораблей. Потому что доставалось им при каждом налете. «Доставалось» в данном случае, означает уничтожение. Сколько попаданий выдержит обычный сухогруз, без брони, без защитных полей? Вот то-то и оно — пять-шесть «Мурен» или одну торпеду, если не миндальничать, а долбить сразу и насмерть.
Оставалось удивляться фанатичности их экипажей, которые соглашались идти на верную смерть. Ведь клоны почти никогда не сдавались! По крайней мере, я лишь один раз видел колонну пленных, снятых с торпедированного монитора.
Полсотни человек, которые понуро брели по Осевому проспекту Города Полковников. Летная форма совсем не по погоде, казенные ПДУ на лицах, взгляды в землю, автоматы конвоя. Унылое это зрелище — военнопленные.
Но это и все.
Хотя, сбивали мерзавцев еженедельно! Как говорят, спаскапсулы всегда оставались на галереях, а попытки выйти на связь экипажи игнорировали. А я верю, потому что сам видел. Живой, так сказать, свидетель!
Вот такие будни навалились на вашего верного повествователя. Никакого огня стремительных атак, никакого космического братства — серая, выматывающая рутина.
Но, вы, наверное, догадываетесь, что не зря я затеял этот утомительный рассказ? Не для того, чтобы поныть и как следует нажаловаться на судьбу-злодейку? Кстати, за сии страницы, испачканные нуднейшими подробностями — глубокий пардон. Не мог не поделиться.
Все вы правильно угадали!
Размеренность жизни и докучливую скуку мою разорвал писк коммуникатора.
