Вне игры
ТЕЛЕГРАММА
В полночь Бутову позвонил дежурный по управлению.
— Прошу прощения за поздний звонок, Виктор Павлович. Только что передали от Михеева, что ее наконец нашли… В больнице… Попала в аварию… Врачи говорят, что опасности для жизни нет, даже операции не потребуется, но побеседовать не удалось: медицина возражает.
Бутов поблагодарил дежурного, сказал, что в комитет приедет пораньше, и попросил поддерживать связь с больницей и областным управлением.
Итак, она никуда не сбежала. И что за авария? И авария ли? А таинственные игрушки? Бутов долго ворочался с боку на бок, пока не уснул. Но спать не пришлось. Рано утром снова позвонил дежурный. Михеев сообщил некоторые подробности, выявил ряд настораживающих обстоятельств, о которых доложит лично.
— Какие будут указания, товарищ полковник?
— Передайте Михееву, что я часа через полтора буду в комитете и жду подробного доклада. И еще одна просьба. Кто из оперативных сотрудников сейчас дежурит? Покровский? Отлично. Он в курсе дела. Познакомьте его с последними сообщениями Михеева.
Бутов принял душ, наспех позавтракал и вышел на улицу, тихую, влажную и еще немноголюдную в этот ранний час. Тучи рассеялись, только розовели редкие облака, и после недавнего дождя воздух был свеж и терпок.
Виктор Павлович любил природу. Особенно весной, в пору пробуждения всего живого. Какое это блаженство — ранним утром на даче, еще до восхода солнца пойти на речку: где-то засвистел скворец, зачирикали воробьи, потом прилетела зеленовато-желтая иволга… Увы, все его планы на первомайские дни рухнули. Что поделаешь — пустяковое, казалось бы, дело приняло серьезный оборот.
…В канун Первомая, когда Бутов уже собирался уходить домой, его задержал генерал.
— Звонили из приемной. Пришла женщина, почтовый работник. Выслушайте ее внимательно. Дело несколько странное и, возможно, выеденного яйца не стоит. Но всякое бывает. К тому же день сегодня необычный. Если что-то серьезное — сообщите.
Бутов хорошо знал строгое правило чекистов — перед праздниками требуется особая настороженность. Многолетний опыт учит — провокации, диверсии и всякие иные операции вражеские спецслужбы чаще всего приурочивают к той поре, когда советские люди отдыхают, принимают гостей, сами идут в гости. И вот именно сегодня и случилась эта странная история.
…В восемнадцать двадцать пять из Москвы в один из пограничных городов Западной Украины на имя Марии Павловны Денисенко была отправлена телеграмма. Девушка, принимавшая ее, несколько раз перечитала текст и недоуменно посмотрела на молодого человека, стоявшего у окна. Лицо его было бесстрастно, хотя телеграмму он подавал странную.
Рассказывая об этом Бутову, начальница отделения связи выглядела явно смущенной.
— Конечно, частная переписка неприкосновенна. Но случай уж больно необыкновенный. И еще — адрес получателя: сколько там всяких банд орудовало! Вот мы и решили…
Генерал Клементьев, выслушав Бутова, улыбнулся.
— Лихо отстукали телеграмму…
Генерал и полковник, после недолгого обмена мнениями, сошлись на том, что вероятнее всего это «розыгрыш». Но связисты — молодцы, что насторожились. Чекистам известны случаи, когда враг действует удивительно примитивно, в лоб, надеясь откровенной наглостью сбить с толку контрразведку.
— Считайте, что о розыгрыше у нас с вами разговора не было. Даже если это только глупая шутка, небезынтересно познакомиться с человеком, которому подобное приходит в голову. Действуйте, Виктор Павлович…
Бутов позвонил жене и сказал, чтобы на дачу ехали без него.
Вскоре было вынесено постановление об изъятии подлинника телеграммы, получена санкция прокурора. И вот первые вопросы: кто — Сергей? Кто — Мария Павловна Денисенко? Подлинная фамилия? Кто этот Чижик? Что касается обратного адреса, то, как и следовало ожидать, дома 230 по Ленинградскому проспекту в Москве не существует…
Бутов и не очень рассчитывал, что сумеет в Москве быстро напасть на след Сергея. Он больше надеялся на ответ из областного управления КГБ. Сообщив коллегам о телеграмме, полковник попросил подготовить данные о Марии Павловне Денисенко, узнать, не открывая причин поиска, кто такой или кто такая Чижик, а там уж и до Сергея нетрудно будет добраться. Однако первое сообщение коллег не давало оснований для каких-либо серьезных подозрений.
Мария Павловна Денисенко — женщина лет под семьдесят, в прошлом учительница. В этот тихий городок переехала из областного центра десять лет назад, после смерти мужа, участника гражданской и Отечественной войн. Местная школа предложила ей работу и крохотный домик с огородом, и Денисенко покинула большой, по ее представлениям, шумный город, с которым были связаны тяжкие воспоминания: она не успела эвакуироваться и приняла от гитлеровцев муки, какие только могли выпасть на долю жены комиссара.
У старушки гостит племянница Ирина из Москвы. Красивая молодая женщина спортивного склада. Видимо, она и есть тот самый Чижик, которому предназначена телеграмма. Ирина здесь не впервые, и о ней и о ее матери известно тут многое. Мария Павловна любила рассказывать в деталях о судьбе сестры и племянницы. Родилась Ирина в начале войны. Отец, которого она никогда не видела, был секретарем райкома партии недалеко от старой границы с Латвией. Район был оккупирован в августе сорок первого. Секретарь успел еще до прихода немцев отправить беременную жену к ее мачехе в Подмосковье. До Москвы она добиралась долго и трудно. Дорогу нещадно бомбил противник. На одной из маленьких станций поезд простоял с утра до позднего вечера: говорили, что где-то впереди немцы высадили десант и дальше железнодорожный путь отрезан. Так это или нет — точно никому не было известно. Анна Павловна растерянно металась вдоль поезда, ходила на станцию.
Над беременной женщиной сжалился начальник следовавшей на Восток автоколонны с эвакуированным оборудованием. Сжалился и взял с собой. «Обходной дорогой будем пробиваться…»
После долгих злоключений Анна Павловна добралась до Калинина, где жила ее школьная подруга Наташа, молодой врач. Она осталась у подруги. Но гитлеровцы приближались к Калинину, и началась эвакуация города. Наташе удалось втиснуть подругу в санитарный поезд.
И вот уже Анна в подмосковном рабочем поселке, у мачехи. Застала она ее в состоянии крайнего смятения.
Немцы уже бомбили подступы к столице и, конечно же, нацеливались на большой завод, близ которого и вырос поселок. В общем, мачеха, не посоветовавшись ни с кем, никому ничего не говоря, решила спешно переехать в Москву и взяла с собой Анну.
Родственница мачехи, Софья Михайловна, одинокая женщина, оказалась человеком сердобольным. Приветливо встретила, потеснилась. На ее плечи и легли все заботы о новорожденной и молодой матери. Мачеха уже мало чем могла помочь — тяжелая болезнь сердца свалила старушку.
Роды прошли не очень благополучно. И девочку и мать пришлось долго выхаживать. Нетрудно представить, как все это складывалось в условиях осени сорок первого. Откуда только взялись силы — и у Анны, и у Софьи Михайловны, заменившей чужим людям мать и бабушку.
