тарелках, на одежде акробатов.
Представляется весьма значимым, что слово в листовертнях приобретает новое свойство — пространственную подвижность — именно в письменном виде. Это прямым образом связано и с архетипической сакрализацией письма, и с постмодернистским культом буквы-знака. Лишние детали букв в одном из двух чтений каждого листовертня соотносимы и с декоративными элементами средневековой вязи, и с вниманием постмодернизма к мелким подробностям бытия.
Примечательно, что листовертни можно воспроизводить средствами современной техники: фотографировать, ксерокопировать, сканировать, но созданы такие листовертни могут быть только в рукописи или на компьютере (автор рисовал их от руки). Промежуточные стадии воспроизведения текста — типографский набор и машинопись — исключены.
Заключение
Но теперь ужас обнимает меня, когда подумаю, что наделали новейшие преобразователи.
Профессор Н. Ф. Кошанский был наставником лицеистов в их первых литературных опытах. Сохранились воспоминания о том, как Кошанский правил оду А. Илличевского, первого соперника Пушкина в поэтических состязаниях. Предлагались такие изменения:
Возможно, то, что Илличевский остался в истории литературы как лицейский товарищ Пушкина, а не как поэт, объясняется именно тем, что он был послушным учеником. Пушкин таковым не был. Поэтому некоторые современники Пушкина нередко считали его, по словам Белинского, «исказителем русского языка и вводителем всяческого литературного и поэтического безвкусия» (Белинский, 1948: 359).
Из этого можно извлечь урок.
Каждый из читателей имеет право не принимать поэзию языковых экспериментов и деформаций, каждый имеет право с брезгливостью или негодованием относиться к непоэтичным темам и образам, к вульгарным словам. Но не стоит считать поэтов неграмотными или аморальными, когда эти поэты не соблюдают речевых норм, которым их учили в школе, и когда они не следуют привычной эстетике. У наших потомков могут оказаться другие представления о поэзии. И если язык потомков будет существенно отличаться от нашего, это совсем не значит, что их язык будет хуже.
Что касается этики, то полезно вспомнить такое высказывание В. А. Жуковского:
Если он [поэт. — Л.З.] чист, то и мы не осквернимся, какие бы образы нечистые или чудовищные ни представлял он нам как художник, но и самое святое подействует на нас как отрава, когда оно нам выльется из сосуда души отравленной.
Современную поэзию языковых преобразований можно рассматривать как своеобразную лингвистическую лабораторию. Поэты создают такой контекст, в котором слово оказывается выразительнее и содержательнее, чем в практическом языке, при этом они исследуют свойства языка, испытывают возможности словоупотребления, произношения, грамматической организации высказывания. Исследования в этой лаборатории проводятся не только аналитическими методами, и не только рациональные аргументы оказываются в ней убедительными. Еще больше убеждают эмоция звучания поэтического слова, логика парадокса, обострение конфликта между системой языка и речевой нормой.
Многие лингвисты считают, что причиной языковых изменений является стремление говорящих увеличивать количество информации, передаваемой в единицу времени (см., например, Поливанов, 1968: 81; Николаева, 2000: 30; Шелякин, 2002: 106–117). А поэзия, как формулировал Иосиф Бродский, — «колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения» (Бродский, 1998: 16).
Литература
Авалиани, 1994
Авалиани, 1995-а — Пламя в пурге: Стихи, палиндромы, анаграммы, листовертни. М.: АРГО-РИСК, 1995.
Авалиани, 1995-б —
Авалиани, 1996-а
Авалиани, 1996-б —
Авалиани, 1997-а —
Авалиани, 1997-б —
Авалиани, 1997-в —
Авалиани, 1998 —
Авалиани, 1999 —
Авалиани, 2000 —
Авалиани, 2001 —
Авалиани, 2002-а —
Авалиани, 2002-б —
Авалиани, 2003 — Прогулки.
Авалиани, 2004-а —
Авалиани, 2004-б —
Авалиани, 2005 —
Авалиани, 2006 —
