Так Господь соединяет два мира — мир звёзд и мир песков… мир живых и мир мёртвых?.. А?..
И что же верблюды чуют эту связь — а человеки не чуют?..
Ах, дядя Абу Талиб, а ведь и звёзды, и верблюды, и пальмы, и необъятные барханы, и человеки, и звери — это живые, кочевые Письмена, Знаки, Иероглифы бытия…
Но чьи это Письмена? Как прочитать Их?..
Кто на земле и в небе поставил, начертал эти Письмена…
А я знаю — Кто Их начертал…
А вся пустыня Руб аль Хали — это кочующие песчаные горбы песчаных верблюдов…
Элиф… Лам… Ра… Да? да? да?
Пустыня — это бродячий несметный многогорбый Верблюд… Да?..
Ах, дядя Абу Талиб, возьми меня в караван, в пустыню, в царство песка…
Куда ушли мой отец Абдаллах, и матерь мама умми Амина, и мой дед Абд аль Муталлиб ибн Хашим, который сладко обнимал меня и гладил по спине, где таится Знак Пророка, и щекотал душистой смоляной бородой с запахами ливанских масел и берберийских эфиопских мускусных смол…
Айхйяяяа… Ах, дядя мой родной Абу Талиб, возьми меня в караван твой…
Ведь когда умер мой отец и стал песком, я стал полусиротой…
А полусирота — это птенец с одной лапкой и с одним крылом — и вот он прыгает тщится по земле мекканской каменистой и каждый камень — смерть его, преграда неприступная…
И полные птицы смеются над ним…
И всякая змея жалит его…
И клюют птицы беспомощного неполного его…
Ах! Айхйа! Элиф…Лам…Ра…
Ах, детство — это океан сладких летучих душистых томных чувств, это дамасская духовитая лавка медовых сладчайших пряных целебных обольстительных смол, головокружительных дурманов, масел, мазей, вин, духов…
А у меня была каменистая пустыня белого саксаула и верблюжьей колючки…
А…
А потом ушла Амина мать умми моя и стала песком, а я стал птицей без крыл и лапок…
Но мой дед Абд аль Муталлиб стал моими крылами и лапками, но потом и он стал песком…
А… Элиф… Лам… Ра…
Иль всё на земле становится песком… А?..
А теперь ты, дядя Абу Талиб, стал мне матерью, и отцом, и дедом, и лапками, и крыльями птенца… алиф… лам… ра… Айхйааа…
И что же ты не хочешь взять меня в караван твой, в пустыню, когда все родные мои стали песком и я хочу в пустыню, к ним…
Не навсегда, а только — на краткое свиданье упованье…
Айхххххххйях…
И вот гляди — караван твой остановился нежно, свято споткнулся около шатра моего и не хочет идти без меня
И караван стал упрям и недвижен, как потный осёл, и не хочет идти без меня
И верблюдица чреватая с огненными жгучими сосцами легла близ дома моего и не хочет идти без меня
Айхйахйа… Элиф… Лам… Ра…
А как верблюдица не боится в пустыне плод рожать?..
А как Пророк не страшится в пустыне тленных язычников раждать ронять Божьи Вечные Слова?..
Ах, дядя Абу Талиб, возьми меня в караван, в царство песка, куда уходят человеки, куда ушли мои отец, и мать, и дед…
Но если они ушли в песок и стали песком — то они вернутся из песка, и вновь станут человеками…
Есть, есть такие Слова, которые вернут их из песка…
И эти Слова у Всемогущего Аллаха…
Но Он скажет шепнёт Их нам?.. Ах…
Ах, дядя Абу Талиб, самум, буря, мгла в пустыне вернут усопших нам, ибо самум веет в Двух Мирах и соединяет Два Мира — земной и небесный…
И если ветер выдувает выносит усопших из могил их — то он и возвращает их… на миг? или на новую жизнь?
И знает только Повелитель всех могил и всех песков всех пустынь…
И вот в пустыне они с улыбками на ликах родных явятся нам нам нам….
Но ненадолго… но мы успеем их обнять… и почуять дыханье родное, которого не хватало в детстве нам… нам… нам…сиротам…
Кто долго путешествует, бродит по земле — тот встречает давно усопших и тех, кто еще не родился… и потому люди любят путешествия…
Тут Всевышний смешивает времена…
И будущее и прошлое — становятся настоящим…
…Тогда Абу Талиб плачет блаженно, хотя он воин бесслёзный, как пустыня безводная…
Тогда Абу Талиб подумал со сладким страхом:
— Если Ему подчиняются верблюды, если Ему внимают караваны — то что будет с человеками?..
Тогда Абу Талиб шепчет:
— Мухаммад… родной… мальчик… Кто сказал Тебе эти Слова?..
Тогда Мальчик показывает дрожащими перстами на небеса:
— Он сказал!..
Тогда Абу Талиб потрясенно уязвленно шепчет:
— Пророк…. Пророк… Пророк… Еще Мальчик — а уже Пророк…
Тогда Абу Талиб вспомнил слова матери Мухаммада Амины бинт Вахб: «Когда я забеременела им, то увидела, что из меня вышел Свет, который осветил мне дальные дворцы Бусры на земле Сирии… Я устала, радостно изнемогла от Света Этого…»
Тогда Абу Талиб вспомнил, что когда родился Мухаммад — дворец Кезры Ануширвана Хозроя Великого, который царствовал сорок семь лет и восемь месяцев — дворец Хозроя в Ктезифоне пошатнулся, как от страшного землетрясенья, и четырнадцать башен его разрушились и стали песком…
