…Отец отец мой я даже не сказал не произнес никогда вашего имени, потому что мне месяц жизни был когда убили вас, но то было время когда убийцы ненадолго переживали убитых своих а сразу шли за ними…
…И убийца догонит убитого им… И пойдут вместе…
Да не всегда… Иные остались иные таятся…
…Но сказано: «Не бойтесь убивающих ваше тело, душу же они не могут убить».
Да. Но душа вечна и бесконечна, а тело-то тело-то бедное скоротечное скоромимопроходящее тело сладкое одно одно одно оно у человека и жаль с ним прощаться расставаться до времени…
И кто пошлет тело иное?..
Жаль жаль Господи жаль жаль Боже!..
Прости Господь всевечный да жаль тела этого текущего текучего малого смиренного одного последнего…
…Река и твое змеиное серебристое текучее валкое тело теченье усыхает умирает мелеет в валунах осенних…
А что тут тело человека?..
Но весной тело реки пьянеет прибывает, а тело человека?..
Но сказано: «Грешное тело душу съело»… да…
Но!..
…Матерь матерь ночная мать мати мама а река стоит в дыму пару тумане дурмане сладком и я стою на дымном горном берегу в брезентовых лазоревых побитых тапочках и сатиновых убогих веселых шароварах и хочу ступить в реку стоячую и хочу ввергнуть в волны недвижные сонные розовое свое раннее первое начальное тельце детеныша дитяти и хочу уйти в реку ночную недвижную ко спящим смутным чутким форелям, но ты не даешь мне Анастасия матерь ночная тайная чудовая моя моя моя…
Но! но! но!..
Пусти меня в Кафирнихан в реку…
Там на другом дымном берегу стоит туберкулезный детский санаторий…
Там девочка живет…
Она стоит ждет на берегу меня…
Её зовут Лидия-Морфо…
И там туберкулезный испуганный февральский ранний припухлый приречный сырой миндальный равнодушный куст горячечный расцвел над её головою…
А куст хоронится а куст бережется а куст неповинный её сторонится куст миндальный весенний цветущий бежать хочет хочет хочет…
Да не может бежать он…
И стоит под кустом девочка Лидия-Морфо.
И раньше чем осыплется куст миндальный — Лидия-Морфо девочка туберкулезница умрешь умрешь ты…
…Матерь мама гляди — кусту миндальному от брега убежать так хочется так хочется
Мама гляди — реке из берегов бежать бежать так хочется… Так хочется!..
Да не может она…
Это осенью река мелеет река уходит из берегов на волю, а весной не может она уйти бежать…
И бьется рвется вихрится страждет в берегах как в стаде табуне корова лошадь…
А я могу бежать а я стою на февральском топком туманном брегу берегу и не ухожу.
Потом что Лидия-Морфо в голубом ситцевом веющем сквозистом платье стоит на берегу и глядит на меня.
И у неё глаза талые голубые русские.
И у неё платье прозрачное талое.
И у неё горло талое.
И у неё тело талое.
И тает оно в платье талом.
И текут глаза очи талые талые талые февральские капели проталины раны…
Матерь матерь пусти меня в реку…
…Но там в реке стоят полощутся железные колья заборов и решеток и река охвачена опутана огорожена от туберкулезного санатория, потому что по ночам туберкулезные дети в бреду в горячке в огневице убегали уплывали уходили по реке, потому что жар ночной томил палил сожигал содвигал их а в реке ледяной ночной тайной колыбели текучей постели разволнованной смертный жар огнь поядающий Пламень пожирающий уходил отпускал их…
…Матерь мама Анастасия пусти меня в реку пусти на тот берег к кусту миндальному к малой Лидии- Морфо, потому что прозрачная она талая талая талая она и растет она одна сирота в талом голубом ситцевом платье своем…
Матерь и река прозрачная талая голубая и Лидия-Морфо тянет через реку ко мне свои талые руки и достигают они меня дальные близкие и плачет плачет плачет она?..
И улыбается?.. И смиряется?..
…Тимофей Тимоша Тима Тимур мальчик!
Плыви ко мне а то мне холодно в прозрачном ситцевом платье а то я растаю растаю скоро скоро в реке талой…
Да железные колья заборы прутья решетки не дают не пускают меня к реке талой хладной а то жарко томительно жарко жарко жарко огненно мне на берегу куста миндального а в реке прохладно и ласково, а река ночная матерь ласкающая а я сирота а я не знала матери а в реке жар огнь тлен жгучий оставят меня!..
Тимофей Морфей мальчик сильнорукий плыви сюда впусти выпусти в реку в реку меня и тогда жар огнь погибельный томный покинет оставит меня меня меня…
Тимофей плыви сюда и выпусти в реку меня меня…
И… Я!.. я… я… я…
Ай дай!..
И!..
…Матерь Анастасия пусти пусти пусти меня!..
И я бросаюсь в реку Кафирнихан-Ад и плыву на берег Лидии-Морфо и берусь хватаюсь за хладные мокрые скользкие колья забора и пытаюсь вырвать их из песчаного смутного дна реки но не даются они и ноги и руки мои немеют теряются становятся каменеют в ледяной воде…
Река относит меня, тело плывучее непослушное мое, но я держусь смертно за забор железный…
Лед текучий берет меня…
…Тогда Лидия-Морфо входит в реку с берега и ивовыми руками талыми своими помогает мне помогает и силится и плачет и улыбается и тогда один железный кол прут выходит из донного песка от четырех рук наших и на миг мутно зыбко становится в хрустальной прозрачной воде воде от донной мути и в заборе проход узкий тонкий является и не пройти мне в него, но Лидия-Морфо но Лидия-Морфо ты ты ты уже узкая последняя талая ты проходишь ты проходишь!..
…Ты проходишь ты как водоросль текучая вьешься ты Лидия-Морфо ты дитя горячки огневицы туберкулеза ты дитя хладного миндального горячечного ущербного веселого кудрявого раннего куста ты дитя Большой Войны, Большой Смерти, которая и сюда на берег приходит необъятная доносится доносится
