Война калечила женские судьбы. Мои героини гибли в смертельной схватке с врагом; проводив мужей на фронт, становились «изваянием разлук», «солдатками в двадцать лет». Так, обогатившись от соседства с другими песнями, в этой программе зажили новой жизнью много раз петые «Рязанские мадонны».
Кульминацией женской скорби и страданий, вызванных войной, стало «Ариозо матери» А. Новикова. Когда впервые возникла идея включить эту песню в композицию, меня обуревали сомнения: справлюсь ли — ведь раньше эта вещь оставалась монополией главным образом оперных и филармонических певиц.
И опять на помощь пришел Анатолий Григорьевич. Он объяснил, что песня написана на сугубо народной основе, в ней явственно прослушиваются народные интонации. После долгих раздумий решила — все же надо попробовать. Спела. Анатолий Григорьевич сказал, что это самое оригинальное исполнение «Ариозо» с момента его написания. Приятно заслужить похвалу от автора без каких-либо поблажек и скидок!
«Ариозо» я пела на полном затемнении, в глубоко надвинутом на лоб черном платке. Насчет костюма много пришлось поспорить с режиссером. Ему хотелось, чтобы песни военного времени я непременно исполняла в шинели и сапогах. Мы разошлись во мнениях. Я ведь не драматическая актриса и заложенное в песнях обязана выражать прежде всего голосом, меняя концертный костюм (старинная песня сочетается со стилизованным русским платьем или сарафаном, современная — с обычным концертным туалетом) или добавляя к нему незначительные атрибуты: косынка на голове, бусы на шее, платочек в руках и т. д. в зависимости от характера и настроения песни.
Такой подход себя оправдал, и после премьеры критики в один голос отмечали скромность внешних элементов при всей разнохарактерности песен, с одной стороны, и глубокую внутреннюю наполненность исполнения — с другой.
Уже в самом начале работы над композицией «Тебе, женщина» мне было ясно, что венчать ее должна песня мощного апофеозного звучания.
Не только у нас, но и во многих странах образ Родины ассоциируется с образом женщины-матери, дающей жизнь. Когда я размышляла над этой темой, у меня неизменно вставали перед глазами полные глубочайшего символического смысла монументы Пискаревского кладбища, Мамаева кургана. Русская женщина, в моем понимании, вобрала в себя самые яркие черты национального характера и, воплотившись в образе Отчизны, целиком и полностью разделила выпавшие на ее долю испытания, беды и невзгоды.
Так в программе «Teбe, женщина», при всем ее несовершенстве и ограниченности, я попыталась дать песенную «микроантологию» нелегкого пути русской женщины — от бесправия и рабства к равноправию, к победе в самой суровой изо всех войн в истории человечества.
По контрасту со скорбящей матерью из «Ариозо» я выходила к рампе в ослепительно белом платье, оркестр во всю инструментальную мощь играл вступление к песне Серафима Туликова «Лишь ты смогла, моя Россия», вся сцена растворялась в свете прожекторов. Любопытная деталь: в конце этой торжественной оды Родине я беру заключительную ноту (мо-о-я-я-я…), которая длится у меня, как правило, 30–40 секунд. Зрительские аплодисменты неизменно накладываются на эти последние такты, как бы сливаясь с голосом исполнительницы и звуками оркестра во вдохновенном патриотическом порыве.
По правде говоря, без такого замечательного финала композиция просто-напросто не получилась бы. Должна признаться, что песня эта настолько емкая, глубокая, требует такого эмоционального накала, что даже при малейшем недомогании в обычных концертах я никогда ее не пою.
Радость и возбуждение переполняли меня на премьере в концертном зале гостиницы «Советская», на сцене Кремлевского Дворца съездов и во время более пятидесяти так называемых прокатных показов этой композиции в разных городах. А ведь всего за месяц до премьеры, когда начались репетиции с оркестром имени Осипова, на душе у меня было очень неспокойно. Дело в том, что на черновом этапе многое не ладилось. Сама я день и ночь зубрила тексты песен, а программа никак не выстраивалась. Пришлось вмешаться художественному руководителю оркестра народному артисту РСФСР Виктору Дубровскому. И тут он наглядно показал, что дело мастера боится. Буквально в считанные дни Виктор Павлович «собрал» весь оркестр, и песни «заиграли», обрели дыхание.
Получив консерваторское образование, Дубровский пришел в оркестр народных инструментов имени Осипова, когда тот переживал далеко не лучшую пору своей истории. Большой энтузиаст народной музыки, Дубровский старался передать эту увлеченность оркестрантам, пробудить в них гордость за популяризацию народной музыки и песни.
Под его художественным руководством коллектив, опираясь на многолетние андреевские традиции, вырос и добился международного признания. Гастроли осиповцев в Англии, Австралии, Новой Зеландии, Канаде, США стали огромным событием в культурной жизни этих стран.
Работать с оркестром имени Осипова, когда за пультом Виктор Дубровский, непросто, но всегда интересно. К нему на репетицию нельзя прийти «не в форме», не в настроении. Убежденный в единственно правильной трактовке произведения, он как бы исподволь умеет доказать свою точку зрения, не навязать, нет, увлечь своим пониманием смыслового и музыкального содержания песни. И тогда, отбросив «домашние заготовки», еще раз невольно убеждаешься в его правоте. Тонко чувствуя музыку, он превращает оркестр во вдохновенного единомышленника, помогая солисту добиться стопроцентного «попадания» в сердца слушателей.
Разговор о работе над программой «Тебе, женщина» мне хотелось бы закончить рассказом о встрече с одним японским журналистом во время, гастролей в Токио. Он поинтересовался моими творческими планами на 1967 год. Я ответила, что к 50-летию революции собираюсь выпустить тематическую программу об историческом пути русской женщины. И добавила, что у нас в стране давно сложилась традиция — отмечать знаменательные даты трудовыми достижениями. И вот моим «трудовым» подарком станет эта композиция. Японец внимательно слушал, но, видно, в его голове никак не укладывалось, какая может быть связь между песней и юбилеем страны.
— У нас в Японии, — сказал он, — певцы сплошь аполитичны. Их искусство строится исключительно на коммерции.
Творчество кончается там, где поиск уступает место инерции, на почве которой прорастают семена самоуспокоенности.
Я и раньше где-то подсознательно ощущала необходимость какого-то толчка — пожалуй, уж слишком безмятежно складывались мои дела в искусстве к тому времени…
С композитором Родионом Щедриным я познакомилась во время декады в Узбекистане, ходила на его концерты, в которых он выступал как блестящий исполнитель собственных произведений. И думать не думала, что несколько лет спустя судьба соединит нас в совместной творческой работе.
Пришла я как-то на спектакль в Большой театр. Смотрю, в ложе Родион Константинович. Нервничает, комкая в руках программку, — Майя Плисецкая танцует «Кармен-сюиту» Бизе — Щедрина. В антракте подошел ко мне, взял под руку и бросил шутливо, как бы невзначай:
— Ну, Зыкина, в аферу со мной пойдешь? Крупная авантюра намечается…
Добавил, что в «авантюру» пускается не один — с поэтом Андреем Вознесенским и дирижером
