Все плакали… Она ведь была нам близким и очень дорогим человеком…
Любители сплетен втирали очки друг другу небылицами о том, как Зыкина, минуя все мыслимые и немыслимые преграды, пробралась в партию. Опять же Хрущев помог, или Косыгин, или Фурцева… В том же Омске коллеги по искусству заинтересовались в один из приездов туда моими отношениями с партийной элитой и очень удивлялись, что я «до сих пор» беспартийная. Да просто не верили, как не верили на Урале, Алтае, в Поволжье, в Чехословакии, Венгрии, ГДР… Дескать, как же так, известная певица, участница всех главных партийных торжеств, лауреат Ленинской премии, не член КПСС? Не может быть, тут что-то не то, скрывает Зыкина правду… Действительно же лишь то, что меня раз пять или шесть приглашали в высокие инстанции, чтобы я подумала над заявлением о приеме в партию, буквально уговаривали «вступать в ряды», но мне было не до партии — считала членство в ней вовсе не обязательным для деятеля культуры, хотя утверждение, что политика мертва без культуры, вероятно, не лишено определенного смысла. В один из моментов я уже было согласилась, уговорили, но муж возразил: «Зачем тебе вступать в партию? Ты что, будешь лучше петь с партбилетом в косметичке? Или таланта прибавится, ума, славы, аплодисментов? Другое дело, если заниматься политикой… Но и это занятие для художника, писателя, артиста есть жалкая трата времени и, как верно заметил когда-то Золя, плутовская мистификация, удел невежд и мошенников». Возразить мне было нечего, и с тех пор я уже никогда не возвращалась к этой теме. Решила — как отрезала.
Наслышалась я всяких пересудов и о мужьях, с которыми меня сводили и разводили любовных дел знатоки. Однако ни одного из моих бывших супругов мне не в чем упрекнуть — они были замечательные люди. Я многому у них научилась, в каждом находила поддержку и понимание. Но судьба одинаково поражает и сильных, и слабых. Когда-то в Дели мне старый индус по руке нагадал, что с мужем разойдусь и еще много всего такого. Он оказался провидцем, и противопоставить року было нечего. И я ни о чем не жалею.
Случалось в моей творческой жизни не раз и не два, когда моим именем пользовались проходимцы всех мастей и рангов. В 1965 году некто И. Рахлин, режиссер Московского театра массовых представлений, в течение довольно длительного времени безнаказанно обманывал публику — десять тысяч любителей эстрады крупнейших промышленных центров страны, собиравшихся, как правило, на стадионах. Огромный интерес к представлениям подогревался многочисленными красочными афишами, расклеенными всюду, с обещаниями послушать и увидеть «живьем» многих известных мастеров тогдашней эстрады — К. Шульженко, М. Бернеса, С. Мартинсона, С. Филиппова, З. Федоровой. Люди шли на концерт иногда целыми семьями, как на большой праздник, заполняя до отказа трибуны стадионов. В Донецке «мое» выступление значилось первым. На поле при свете прожекторов выпустили отдаленно похожую на меня женщину, степенно шествующую по ярко-зеленому подстриженному газону с микрофоном в руке к центру поля, где находился помост. На весь стадион неслась и разливалась мелодия моей «Ивушки», как оказалось, записанная на магнитную ленту. Услыхав знакомый голос, зрители зааплодировали. Но нашлось немало среди них и таких, кто прихватил с собой бинокли, чтобы получше рассмотреть столичных артистов. Стадион, обнаружив обман, сначала затих, а потом на трибунах стал слышен ропот. Несколько мужчин выскочили на поле, подбежали к новоявленной Зыкиной, стащили ее с наспех сколоченной эстрады и под оглушительный рев и свист собравшихся увели прочь. В тот вечер не увидела публика ни Шульженко, ни Мартинсона, ни Бернеса…
Такие аферы практиковались и в других городах. О них мне рассказала К. И. Шульженко, когда я вернулась в Москву после длительного турне по Сибири.
— Обидно, — возмущалась она, — что зрители связывают твое имя с подобными махинациями администрации этого, с позволения сказать, театра. Без моего ведома, когда я находилась на гастролях во Пскове, махинаторы объявили о моих выступлениях — в те же дни — в Ереване. (Марк Бернес во время несуществующих выступлений в Донецке был в Чехословакии.) Я телеграфировала министру культуры РСФСР А. И. Попову о недопустимости подобных безобразий, но они все же и потом имели место.
К подобным мошенничествам с включением в программу концерта моего имени — без моего, разумеется, ведома — часто прибегали и в моменты, когда трещали по всем швам планы проведения культурных и зрелищных мероприятий, и руководство концертных организаций, театров, концертных залов, домов и дворцов культуры заведомо обманывало моих поклонников и почитателей.
В сентябре 1972 года весть о якобы моем приезде в Чимкент распространилась с быстротой молнии. Старший кассир областной филармонии Ф. Сабирова вмиг стала самым популярным в городе лицом. Ей звонили знакомые и незнакомые люди. Приходили общественные распространители от предприятий, учреждений, организаций. И все с одной просьбой: «устроить» билеты на концерт Зыкиной. Сабирова старалась никого не обидеть. Все шло гладко, если не считать нескольких конфликтов из-за «нагрузки». Вопрос стоял так: хочешь послушать Зыкину, внеси свою лепту в выполнение финплана филармонии, покупай билеты еще на другие концерты.
Люди спорили, ворчали, но уж очень велико было искушение встретиться с Зыкиной. Кассир бойко торговала билетами, и с выручкой был, что называется, полный «ажур». Но на душе кассира такого ажура не было. Ее тревожила мыль: а вдруг певица не приедет, что тогда? Ведь устное распоряжение директора филармонии О. А. Манукяна: «Расписывай билеты на концерт оркестра имени Осипова и говори, что будет петь Зыкина», как говорится, к делу не пришьешь. Успокаивали его заверения, что он «все берет на себя».
Все шло гладко, пока наконец не появились афиши и объявления в местной газете о концерте оркестра имени Осипова с солистом Харитоновым. И снова кассир выдержала натиск зрителей, на этот раз возмущенных обманом. И расхлебывать все ей пришлось в одиночку. Приказ директора был категоричен: билетов назад не принимать, денег не возвращать.
Если бы я могла знать, в каких недостойных целях было использовано мое имя! Эта история оскорбительна и для осиповцев, коллектива, прославившего национальное русское искусство во многих странах. Трюк работников филармонии заведомо дискредитировал оркестр в глазах зрителей. Многие, оскорбленные обманом, демонстративно не пошли на концерт.
Дирекция филармонии квалифицировала происшествие как слухи зрительской аудитории, досужий вымысел, к которому она, дирекция, не причастна.
Между тем доподлинно известно, что авторство версии о моем концерте целиком принадлежало директору филармонии, о чем свидетельствовали общественные распространители ряда предприятий, лично слышавшие от него о «приезде Зыкиной». Оказалось, все средства хороши — лишь бы «дать план». И что меня больше всего беспокоило в этой истории, так это то, что на многочисленные жалобы зрителей не было соответствующей реакции. «Ловкий ход» легко сошел директору с рук, и через некоторое время все и вся успокоились, словно ничего не произошло.
К сожалению, такие примеры, судя по почте моих слушателей, встречались нередко.
За полвека жизни в песне я получила сотни тысяч писем от моих поклонников и просто людей, просящих содействия в решении жизненно важных, не требующих отлагательства вопросах. Как могла, помогала: одним посылала деньги, другим доставала дефицитные лекарства, третьим сокращала хлопоты в приобретении инвалидных колясок, жилья, в предоставлении заслуженных льгот и т. п. Нередко люди, пользуясь моей доверчивостью и отзывчивостью, попросту обманывали меня, используя всевозможные ухищрения, убедительные доводы, от которых можно было не только прослезиться, а отдать последнее. Однажды пришло письмо из Омска от женщины, якобы пораженной тяжелым недугом и потому прикованной к постели на протяжении четырех месяцев. Автор письма сообщала, что она бедна, имеет на иждивении старую больную мать и не в состоянии купить самое необходимое, не говоря уж о каком-нибудь захудалом телевизоре, который ох как бы пригодился в такой тяжелейшей ситуации. Я немедленно позвонила знакомому директору филармонии, договорилась о покупке телевизора и доставке его по указанному адресу. Вскоре поехала в Омск на гастроли и в первый же день пребывания там отправилась
