Это была полная капитуляция советской складской деятельности, а точнее, крах плана перед рынком. Кутуз Сагаевич, несмотря на высшее образование, этой политэкономической терминологии не знал, в процессе купли-продажи был мудр и имел природный нюх. Он понял, чтобы остаться на плаву в изменяющихся условиях, — надо быть в номенклатуре. Но для этого нет никаких предпосылок: он малообразован, груб, неотесан, нет стажа административной работы. И вообще, даже его деньги ничего решить не могут, ведь есть традиции и порядок. Однако посредством связей в Москве, купив квартиру в «Образцовом доме», не только проложил обходной путь, он в первую очередь не доказал, а показал, что порядок нарушен. Но в это никто верить не смел, а сказать — тем более. Правда, подрастающее поколение уже было иным. Его старший сын Асад с самого детства и не только днем, но и ночью в трудах, помогал отцу мешки тягать. Да это все в прошлом, а теперь он весьма обеспеченный молодой человек, для которого его отец, достигший такого благополучия, безусловный авторитет. Однако же и Асад порою видел, как его отец, ну если не пресмыкался, то явно лебезил перед работниками правоохранительных структур, кои во время внезапных проверок взимали солидную дань.
Вот это была мечта. И Асад, впрочем, как и его отец, к окончанию школы уже знали, что поступать надо только на экономический, дабы денежки уметь считать, потом заочно на юридический, дабы быть над законом, а не под ним, а следом устроиться на работу в те же правоохранительные органы, чтобы они на их предприимчивую жизнь не посягали.
В погоне за накоплением Якубов-старший никогда ничем не гнушался, зато был пытливым и тянулся к кое-каким знаниям. Как мы уже знаем, он умело использовал удельный вес веществ, изменяя влажность и прочее, а еще, будучи грузчиком, он на весах использовал полукилограммовый магнит — в день десятки кило навара. Ну а когда он стал кладовщиком, что такое килограммы? И он о магните забыл, а вот в училище он увидел принцип электромагнита — тут и центнером можно ворочать. Вот и заказал под свою огромную весовую электропритягиватель, сколько хочешь поддай напряжение, столько будет обвес. Чем не рационализаторское предложение? Вот только запатентовать нельзя, а он горд, применил науку.
А вот сын Асад к знаниям тяги не имеет, он вобрал от отца лишь тягу к количественным показателям, правда, на оценках это не отражается, и здесь отец обязан проявлять опыт общения с педагогами. А по окончании вуза строгое государственное распределение на работу, которое прежде всего зависит от успеваемости, да Якубов — исключение: в университет поступает именной запрос. Оказывается, министерство внутренних дел ЧИ-АССР нуждается в таком молодом специалисте, как Якубов Асад.
Асад, действительно, незаменимый специалист, ведь он знает всю подноготную складского учета; и, будучи контролером в погонах, он с ходу развил недюжинную деятельность, и, на радость отцу, к двадцати пяти годам он уже, так сказать, на самообеспечении, и не на плохом, вскоре старший лейтенант и, что очень важно, кандидат в члены КПСС. Осталось одно — жениться. Однако Якубову-младшему не до этого, в отличие от отца, который денно и нощно скапливал добро для потомства, Асад все это уже имеет и вроде еще зарабатывает, посему живет в полном смысле разгульной жизнью. Дабы его обуздать, у родителей одно средство — женить.
Как жених Асад вроде завидная партия. Выбор и есть, и нет, это у родителей. А сын, как может, увертывается, даже на организованные смотрины не едет, мол, и по вечерам у него служба. И вдруг объявил: «Женюсь на Дибировой».
Кутуз Сагаевич считает себя непреклонным авторитетом в семье и полагает, что сын женится на той, которую он одобрит. Мария — девушка видная, даже очень красивая. И он сам, боясь как бы кто не заметил, исподтишка зарится на нее, но это так, по-стариковски, с тоскою о молодости, а не похабства ради. Однако Мария в невесты Якубовым не годится, так считает Кутуз. И у него много доводов против: Мария выросла в другом городе, мать не чеченка, оттого манеры вольные, да и не знает Мария чеченского языка. Да все это не главное. Главное, о чем Якубов-старший вслух не говорит, он не любит всех, кто живет в «Образцовом доме». Почему-то себе подобных не любит. Словом, нет. А Асад Марию любит, и мало того, случилось так, что он за нее даже на спор пошел с соседом Альбертом Бааевым.
Как известно, среда формирует характер человека.
Председатель правительства Бааев поменял немало мест работы, пока достиг таких высот. И всякий раз ему, как положено в Стране Советов, необходимо было собственноручно писать самую правдивую автобиографию. А он человек по жизни честный и принципиальный. Всякий раз, когда приходилось заполнять анкеты, он мучился, потому что приходилось не то чтобы врать, а умалчивать о работе в молодом возрасте. И это не оттого, что он так хотел, а потому что ему еще на заре трудовой деятельности настоятельно порекомендовали «вот этот период желательно не указывать», начинайте так: окончил Алма-Атинский политехнический институт».
Так это случилось в двадцать шесть лет. А что было до этого? А было то же, что и у всех чеченцев и ингушей — депортация. Но семье Бааевых в каком-то смысле повезло: их везли дольше всех — двадцать суток, зато довезли до Кирзигии — Кара-Болта, Чуйская долина, благодатный край и душевные, отзывчивые люди — казахи и киргизы. Да это выяснилось позже, а до того, как их привезли, уже распустили слух: «людоедов везут». Все двери и окна закрывали, улицы становились безлюдными. И Бааев на всю жизнь запомнил, как отец за руку вел его первый раз в школу из далекого поселкового захолустья в центр, как все от них шарахались, разбегались, а в школе — последняя парта, один, и ему твердят — людоед. А он этого слова еще не знает. А когда узнал, пуще прежнего закусил губу, еще лучше стал учиться, после занятий отцу в поле помогал, ночью при свете керосинки высиживал, пока зрение не посадил и все же с золотой медалью школу окончил. А вот в институт поступать не позволили. И он чабан колхоза имени Кирова. Потом армия — три года, а когда вернулся — уже послабление режима. И он так же с отличием окончил вуз. По направлению — бурильщик нефтяных месторождений Туркмении. А когда стали осваивать Западную Сибирь, его отправили на север, и он всегда, как и в учебе, упорный, весь в труде: начальник управления, орденоносец, первопроходчик, коммунист.
Западную Сибирь осваивали все народы необъятной страны. И здесь не было особых различий по национальностям, главное — труд. И Бааев, может быть, сделал бы прекрасную карьеру, да что-то жена после рождения второго ребенка заболела, потянуло на Кавказ. А здесь, вроде бы дома, но в объединении «Грознефтегаз» даже на среднем уровне нет ни одного руководителя из чеченцев. Под нажимом из главка Бааева назначили лишь на должность начальника буровой, и он так же пахал, пока не случилось, по его мнению, вопиющее: молодой специалист, только что прибывшей из Оренбурга, получил квартиру, а он ютится в общежитии.
Бааев написал письмо, можно сказать, жалобу, в ЦК КПСС — поступил ответ: «опытного, отмеченного доблестным трудом коммуниста Бааева направить для поддержки народного хозяйства в горные районы ЧИАССР с предоставлением жилья на месте».
Это был приказ. Так Бааев вместе с семьей попал в далекий Ножай-Юртовский район — стал заведующим промышленным отделом. Бездорожье, захолустье, о какой промышленности здесь можно говорить, если электрифицирован лишь райцентр. Другой бы сдался, спился, может, подался бы обратно в Сибирь. А Бааев ничего, он в минус пятьдесят работал, а тут Кавказ — благодать. Взялся он с обычным рвением и за это дело: в районе одна выращивается культура — табак, так зачем его сразу сдавать, если можно без особых затрат организовать хотя бы первичную обработку, хранение, упаковку — вот и рабочие места, прибыль, налоги. Следом — каменный карьер, дороги, кирпичный завод. В общем, через четыре года по показателям социалистического соревнования Ножай-Юртовский район в гору пошел. Следом Бааева направили подтягивать Затеречный равнинный район, но там он уже второй секретарь, и оттуда его вызвали в Грозный — министр местной промышленности, а потом и премьер.
По этой биографии можно подумать, что Бааев только и знает, что трудится. На самом деле ничто человеческое ему не чуждо. Не имея особого пристрастия, порою любит изрядно выпить, как он выражается — хандру сбить. При этом у него постоянный тост за свою жену. Жена у него, действительно, хозяйственная. И если есть поверье, что жена из мужа может сделать и мужчину, и «тряпку», то жена Бааева оказалась на высоте, пройдя путь от солдатки до генерала, она все заботы по дому брала на себя, так что сам Бааев мог думать только о работе — и никаких бытовых или житейских проблем. И это притом что супруга всегда по-доброму подстегивала мужа, заставляя его не только работать, но и расти. Росло, особенно после того, как Бааев стал министром, и благосостояние Бааевых, об истинных размерах которого супруг даже не подозревал.
