нарам…
И все-таки ни дети, ни пробудившаяся в Дихант страсть, ни ее упреки и сцены ревности не могли затмить его любовь к Кесирт. Чувствовал он себя с ней уверенно, надежно. Знал и чувствовал, что если Дихант в случае чего в лучшем случае спрячется за его спину, а может и вовсе убежит, то Кесирт, напротив, грудью встанет рядом, а скорее всего — даже впереди него.
Всюду сопровождала его Кесирт, в лес по дрова вместе ездили, на пахоту вместе, покос вместе, посев вместе. Работала она наравне с ним, даже больше. А в обед, когда он в поле спал, сидела рядом, мух и разных мошек отгоняла. В жару в поле воду из бутылки лишний раз не пила — для мужа берегла, в еде лучший кусок для него откладывала. А какую одежду она ему сшила и связала. Целый день возилась в делах и заботах, двор Авраби наполнился живностью, а сама старуха не могла нарадоваться. Кормила одинокую женщину Кесирт, как родную, белье ее стирала, каждую неделю купала. Про себя тоже не забывала. Днем и ночью преследовала ее мысль, что она старше Цанка, что постареет скоро. Следила за собой строго, фигуру берегла, лицо от солнца прятала, разные кремы использовала и никогда не забывала рецепта ведьмы Бикажу — где бы ни росли женские волосы — они должны пахнуть, а не вонять.
Сам Цанка преобразился — вальяжным стал, повзрослел. Как раньше по пустякам не вскипал, во всем с Кесирт советовался, делился впечатлениями. Она его от всего огораживала, успокаивала, берегла. Каждый вечер перед сном купала, как ребенка, спать укладывала, а потом, приведя себя в порядок, по- кошачьи, незаметно ложилась рядом с засыпающим мужем, никогда не приставала, не навязывалась, просто мягко гладила, как бы убаюкивая, а он наоборот вставал…, и тогда ублажала она его до взаимного искушения… А после, когда он засыпал в беспамятстве, поправляла на нем одеяло, любовалась в темноте его острым профилем, слышала ровное безмятежное дыхание, с любовью гладила вьющиеся кудри… Знала, что рядом — единственная в мире опора и надежда. Тихо плакала, как бы боясь потерять, осторожно обнимала во сне…
И все-таки не уберегла.
…..
В это время в Шалинском ГПУ появилась новая карточка: Арачаев Цанка — уроженец с. Дуц-Хоте, 1905 г.р., отец — Арачаев Алдум — бывший староста Дуц-Хоте, арестован в 1924 г., в 1925 году расстрелян в Грозном за антисоветскую агитацию и саботаж. Дядя — Арачаев Баки-Хаджи — кулак, духовный лидер, незаконно занимается религиозным обучением детей (см. Арачаев Баки-Хаджи).
Арачаев Ц.А. - религиозен, малограмотен, неоднократно публично высказывался против Советской власти.
Имеет две жены.
Зимой 1928–29 года план по сбору налогов ревком Дуц-Хоте не выполнил. Атеистический клуб не функционировал, комитет бедноты отсутствовал. Вновь, как и год назад, прибыл карательный батальон. Обобрали всех, даже на еду ничего не оставили.
В ту же зиму освободили от занимаемых должностей всех руководителей района, начиная от начальника милиции Истамулова Шиты вплоть до секретаря ревкома маленького села Дуц-Хоте — Арачаева Кросума. Новое руководство не избирали как прежде на общем собрании, а назначали в районе. Секретарем Дуц-Хоте был назначен Тутушев Харон — давний враг семьи Арачаевых.
Весной 1929 года в селение Дуц-Хоте не засеяли ни одной десятины земли — нечем было сеять. Вся живность была поголовно описана, до сдачи годовых налогов, о возможности потребления мяса и думать было тяжело. Если вдруг скотина умирала по болезни или еще по каким-либо причинам, необходимо было представить акт ревкома, подтверждающий данный случай, и под ним двух соседей-свидетелей. Чтобы исключить сговор, все чеченские селения были разбиты на «десятидворки», находившиеся под наблюдением секретных агентов. Эту агентуру обычно выбирали из людей пришлых, не имеющих корней. Все эти доносчики пользовались определенными льготами и привилегиями. Известны случаи, когда агентами спецслужб становились по семейной традиции, и добровольно вербовались части одной фамилии, из поколения в поколение, до сегодняшних дней…
Кроме специальной агентуры, широко использовали шантаж. Приглашали в ГПУ жителя села и говорили, что его сосед — такой-то дал вот такие показания, и что вы можете сказать в свое оправдание, и как вы можете доказать его неправоту. Потом приглашали самого соседа… Короче — сеяли меж людей недоверие друг к другу, подозрительность, стукачество. При этом использовали самые низменные, подлые приемы и методы. Не брезговали ничем — лишь бы превратить людей в скот.
Весной 1929 года в Чечню, вслед за Россией, пришла нищета, голод, болезни. В Дуц-Хоте конфисковали для нужд Красной Армии всех более-менее пригодных коней. Когда выводили из сарая Баки-Хаджи его красавца — гнедого, несчастный старик плакал. Однако на этом беды муллы не кончились: в один из солнечных, весенних дней местная милиция под присмотром работников ГПУ подожгли мельницу Хазы. Небольшое сооружение горело весь день и всю ночь, озарив часть небосвода. Кесирт ночью наблюдала, как играет заревом небо над родником — плакала, по-женски чувствовала, что обрывается нить жизни, связывающая ее с детством, с матерью, с родником, с родимой памятью.
После этого последовало самое гнусное — у Баки-Хаджи забрали все улья, инструмент, остатки меда. После этого взвод солдат перекопал весь огород старика — кое-что нашли — кое-какое оружие, два мешка зерна, бутыль керосина.
В ту же ночь сгорел до тла дом местного секретаря Тутушева Харона, а через день арестовали Арачаева Баки-Хаджи. Сильно переживал за все происходящее Цанка. Большой груз ответственности лег на его молодые плечи. В начале лета родила сына Кесирт. Стал Цанка многодетным отцом, плюс к ним младшие брат, сестренка, мать — всего девять человек. Не знал он, чем кормить, что делать, а впереди надвигалась лютая зима, да еще Дихант снова была беременной.
Все лето косили, заготавливали сено для оставшейся скотины, и по возможности обменять его на зерно в равнинных селах. Женщины собирали травы, дикорастущие яблоки, груши, грибы. Благо, что лес изобиловал этим богатствам.
С наступлением осени Цанка, Курто, Басил и Ески каждый день ходили на охоту, приносили домой козлятину, мясо оленей, один раз убили медведя. Однако это тоже стало запретным. Объявили, что в Вашандаройской долине и во всех прилегающих окрестностях впредь открывается государственный заказник. Ходить в лес можно только по пропускам, охотиться по разрешению властей, а иметь огнестрельное оружие запрещено. В одну из дождливых ночей, одновременно арестовали всех четверых горе-охотников. Увезли в Шали — посадили. Через участкового милиционера передали, что будут освобождены только после сдачи всего оружия и боеприпасов. Косум ездил отдавал винтовки. Сказали, что этого мало — надо еще. Отвез еще два ружья и литр водки — только после этого освободили молодых людей.
В октябре-ноябре снова прибыли войска для сбора налога. Отбирали последнее, обнаглели до того, что стали конфисковывать даже сено и домашний скарб.
Людей обобрали, унизили, обезличили. Терпению масс настал предел. Вновь начались массовые восстания. Стихийные бунты вспыхнули в Шали, Беной, Гойти, Ачхой-Мартане, Алдах. Атагах. Самое жестокое по своим последствиям было восстание в Шалях под предводительством бывшего начальника милиции района — Истамулова Шиты. Позже говорили, что из-за хилого буйволенка расстреляли пятьсот человек, а на самом деле буйволенок был только поводом, злость к Советской власти дошла до предела, до той отметки, когда больше терпеть беспредел стало невозможным.
А началось все с того, что у бедной одинокой соседки Шиты двое чеченцев-милиционеров стали забирать последнего буйволенка. На рев и крик соседки высокчили из дома Шита и его брат Хасим Истамуловы, отнял Шита у бывших своих подчиненных скотинку, да еще обоим дал пинка под зад. На этом может быть все и закончилось бы, однако братья догнали уходящих милиционеров, стали бить, и в конце концов отняли оружие. Это было ЧП. Районная милиция не решилась арестовать своего бывшего начальника, и в тот же вечер из Грозного выступила в сторону Шали регулярная армия.
Участник Гражданской войны, человек много сделавший для установления Советской власти в Чечне — Шита Истамулов не мог смириться с тем, что его сняли с поста начальника районной милиции. Был он человеком до отчаянности смелым, авантюричным. Именно под его руководством была захвачена и разграблена крепость Ведено в 1918 году. Только он, один-единственный, кто присвоил себе все пушки,
