задумал прекратить продажу своей нефти за пустые американские доллары (для экспортного пользования).
Такого, США не могла допустить! Пока страны-экспортёры нефти будут продавать свою продукцию за американские доллары, до тех пор эту денежную единицу будут уважать, и принимать во всём мире. А значит, можно, печатать сколько угодно, и покупать за пустые фантики реальные ценности во всём мире!
Фактически, страны, продающие свою нефть, газ и прочие блага, за доллары, они тем самым обеспечивают материальное наполнение и ценностное содержание чужой денежной единицы, позволяя США паразитировать в мировом масштабе.
Как только они откажутся обменивать свою нефть и прочие блага на американские деньги, вся эта безмерная бумажная масса с портретами президентов-масонов превратится в макулатуру.
Просматривая информацию на доске объявлений в коридоре тюремной школы, среди скучных инструкций и рекомендаций для заключённых, я обнаружил небрежную надпись фломастером, от руки:
911 was an inside job![106]
«В школу ходят грамотные!» — подумал я. — «Если Барри это увидит, то подумает, что я расписался. Хотя, почерк не мой, да и сформулировал бы я иначе» 911 was made by CIA & mossad.
34
Тюрьма в Винчестере была открыта в 1846 году для потребностей графства Хэмпшир.
О моём скором переводе в другое место я узнал от папы Джона. Он посетил меня, чтобы передать весточку, полученную от Ольги.
Само сообщение от неё, не вызвало у меня прежних положительных эмоций. Ольга жизнерадостно рассказывала о поездке в Крым, и мне сложно было настроиться на её волну. Я уже начал вживаться в новую жизнь — служащего Её Величеству, и проникаться иными человеческими отношениями.
Отец Джон отыскал меня во время открытых дверей, когда я посиживал в компании двух литовцев и индусов. Оставив меня с ними, с письмом от Ольги и новостью о скором переезде, он ушёл по своим служебным делам.
Я рассеянно читал распечатанное сообщение, и отвечал на вопросы своих товарищей.
Тигр-тамил из Шри-Ланки молчаливо подружился с нами и начал въезжать в мои шутки. Теперь он охотно принимал безмолвное участие в наших посиделках-чаепитиях.
Я отложил чтение до возвращения в камеру. Все ожидали от меня объяснений; что сообщил мне капеллан?
— Скажи-ка, Тигр-Тамил, ведь Англия — чудесная страна! — вернулся я к прерванной беседе. — Бесплатное жильё с телевизором, чай с сахаром, душ с горячей водой и бесплатным мылом…
Все посмеивались, наблюдая, как Тигр с серьёзным видом, согласно кивал мне, и добавлял.
— Free food, free education, nice people…[107]
Я шутил, а сам думал; почему и куда меня решили отправить? Готовы ли документы для депортации? Или, предполагая, что придётся задержать меня на сверхсрочное заключение, они решили избавиться от хлопотного заключённого, отослав в другую тюрьму?
20 сентября 2001, надзиратель, отперев нас, чтобы отправить в школу, вдруг зашёл в камеру, и заявил;
— Мистер Иванов, собирай вещи, и будь готов. Я вернусь за тобой вскоре. Барри — как обычно, в отдел образования.
Мы переглянулись с Барри.
— Сергей, надеюсь, это не связанно с твоими замечаниями о событиях в США, — прокомментировал Барри.
— Я надеюсь, меня депортируют в Украину, а не отправят в тюремную психушку, — поддержал я его шутку, пожав плечами.
— Во всяком случае, Сергей, ты продолжаешь посмеиваться над собой, а это значит, — ты в порядке! Сейчас я напишу тебе все свои домашние координаты, очень надеюсь услышать о тебе, — засуетился Барри, выписывая на листке бумаги адрес в городе Истбоурн и несколько телефонов; мобильные и домашние.
— Барри, зайди в класс английского языка и передай мой привет учителям. Мне жаль, что я так отбываю, не попрощавшись с ними, — поручил я.
— Тебе, Сергей, следовало бы поближе сдружиться с молодой учительницей из Льюиса, — вдруг, заявил Барри, вручая мне свои координаты, — ты мог бы с ней договориться. Здорово бы ты утёр нос нашей миграционной службе, если бы вы заключили брачный союз с тюремным преподавателем!
— Не думаю, что она готова к такому союзу, — рассеянно ответил я, собирая свои вещи. — Но если я окажусь в психушке, то обещаю присматриваться к женским медработникам. Это хорошая идея, Барри!
— Школа! — рявкнул проходящий мимо открытой камеры надзиратель, напоминая Барри, что ему пора.
Мы, молча, пожали друг другу руки, и мой очередной сосед исчез.
Когда надзиратель доставил меня с вещами в некую комнату ожидания на первом этаже, я обнаружил там своих индусских приятелей.
— Если в другую тюрьму, то горячий чай с молоком и тёплая компания, мне обеспечена, — подумал я, приветствуя индусов.
Они искренне обрадовались мне, и стали спрашивать; куда это нас и зачем? Судя по озабоченным вопросам, с которыми обратились ко мне друзья-индусы, они тоже ничего не знали. Кроме них, там сидели двое чёрных парней. Все мы были со своими вещами.
— Значит, не в психушку, — подумал я.
Вскоре, пригнали ещё одного африканца. Я оказался в обезьяннике в прямом смысле.
Двое африканцев не очень-то приветливо обменялись короткими фразами на французском языке.
Надзиратель посетил нас, и оставил разнос с чаем и сэндвичами, упакованными в пластиковые контейнеры. Все разобрали свои порции. Я рассмотрел наклейку на пластиковой упаковке сэндвича. Это кулинарное изделие пытались продать в супермаркете TASCO. Сегодня истекал срок их реализации. Индусы грустно жевали продукт английской кухни, запивая это чаем. Я открыл это и осторожно надкусил. Яйцо и консервированная рыба, между двух треугольных кусков синтетического, влажного хлеба. Отвратительно и безвкусно. Закрыл контейнер и отложил это в сторонку.
— I've told you brother… It's nice country… Free food…[108] — обратился я к Тигру-Тамилу, угрюмо жующему и запивающему стрессовое состояние.
В ответ, он лишь кисло улыбнулся. Мне стало жаль его.
Один из франко-говорящих африканцев, который угрюмо сидел в углу, услышав моё замечание о чудесной стране, с отчаянной злостью швырнул свой нераспечатанный сэндвич в стену. Контейнер, развалился, содержимое вывалилось под стенкой.
— Мою шутку не поняли, — подумал я.
Вскоре, нас призвали на выход. Я уже знал, как происходит переезд на другое место заключения.
Сдача мешка с вещами. Наручники на запястья рук. Из здания — в специальный автобус. Вошёл в пассажирскую ячейку, наручники сняли. Дверь заперли.
Рассаживало и сопровождало нас в пути некое существо в форме работника исправительной системы. То, что это молодая женщина, можно было догадаться только по грудям. В остальном же, это был мужик, ростом под два метра, с низким голосом курящего.
Упаковав всех шестерых по ячейкам, выехали из территории тюрьмы. Улицы провинциального Льюиса ничем не порадовали. Я вспомнил положительные отзывы нескольких заключённых о тюрьме Льюис. Это означало, что новое место может оказаться хуже. Всё это напрягало.
По мере нашего перемещения в пространстве, я определил, что мы движемся с востока на запад.
