влюбленности, началом любви, которая, как я должен был отныне верить, никогда не умрет и не превратится в случайный эпизод.
Когда я добрался до старой квартиры, я увидел открытую дверь и незнакомые чемоданы, стоящие в холле. Моя квартирная хозяйка тут же поспешила мне навстречу и сообщила, что новые арендаторы уже вселились, поскольку им некуда больше деваться и ждать они тоже больше не могут. Так как я обещал хозяйке освободить квартиру не откладывая и моя новая квартира была уже готова меня принять, почему бы мне не съехать прямо сейчас? Возразить мне было нечего. На самом деле мне просто не хотелось начинать всю эту нудную возню с переездом, не хотелось паковать свои пожитки, которых неожиданно оказалось больше, чем я предполагал, — и все это на глазах у влюбленной парочки, только что отслужившей в армии и сгоравшей от желания остаться наедине, — неудивительно, что они тут же стали описывать вокруг меня круги, заглядывая в шкафы и тут же осваивая каждую полку, которую я освобождал.
Мой мотоцикл, разумеется, мало чем мог помочь мне при переезде, и я позвонил Амнону, другу детства из Иерусалима, который работал сейчас над докторской диссертацией по физике на астрономическом факультете Тель-Авивского университета и подрабатывал себе на жизнь ночным сторожем на большой консервной фабрике на юге города. Ночью в его распоряжении был старенький пикап, и я попросил его помочь мне с переездом на новую квартиру, в которой я уже опробовал кровать, но еще не ночевал. Мне нужно было дождаться наступления ночи, когда он заступит на смену, а пока что юная пара начала вежливо, но неумолимо выдавливать меня из квартиры. Сначала мы вроде бы договорились, что я освобожу для них одну из комнат, куда они смогут отнести свой скарб, пока я разбираюсь с остальным. И поначалу они ограничились одной комнатой, хихикая вполголоса, пока они заполняли своими пожитками шкафы, или развешивая по стенам картины. Но ближе к вечеру, когда они увидели, что я пока еще не двинулся с места, они стали проявлять признаки нетерпения и начали активно обживать свою теперь квартиру, отправившись в кухню, чтобы приготовить ужин, после чего девушка удалилась в ванную, чтобы принять душ. Они очень похожи были на сиамских близнецов, между которыми поддерживается непрерывная связь. Даже когда девушка скрылась в душе, ее кавалер непрерывно заглядывал в ванную, чтобы передать ей какую-нибудь вещь, или, наоборот, что-то взять у нее. Наконец раздался звонок Амнона, который сообщил, что появится в течение получаса. После чего я принялся сносить вниз свои чемоданы, сумки, одеяла и подушки, а юная пара, присоединившись ко мне, спустила вниз картонные коробки с моими книгами и кухонной утварью; но даже после того, как я уселся внизу среди своих пожитков, ожидая появления Амнона на его пикапе, они осмотрели всю квартиру и доставили мне кучу забытых вещей, оставленных за ненадобностью. По правде говоря, мне было как-то не по себе расставаться в подобной спешке с первой моей в Тель-Авиве квартирой, которая мне очень нравилась, и где я наслаждался одиночеством и покоем, квартирой помнившей мои первые шаги в больнице, когда я переоборудовал кухонный стол в операционный и, вооружившись ножом, вилкой и куском лески, пробовал сымитировать плавные, но быстрые движения Хишина.
Амнон появился очень поздно и нашел меня сидящим на тротуаре в накинутом поверху шерстяном одеяле, в окружении моего имущества. Я был похож, скорее всего, на депортированного беженца. Но я не мог сердиться на него, поскольку знал, что он оставил свою сторожку ради того, чтобы помочь мне. Мы быстро погрузили все в открытый кузов, после чего я оседлал мотоцикл и поехал впереди грузовичка, показывая дорогу. На новом месте моего проживания мы столь же быстро выгрузили все на тротуар, и Амнон тронулся обратно.
— Ты все-таки должен объяснить мне, в чем состоит проблема Хокинга, касающаяся первых трех секунд после большого взрыва, — сказал я Амнону перед тем как расстаться.
Я знал, что ему нравятся мои расспросы, касающиеся астрофизики, которые давали ему возможность прочесть мне длинную лекцию, во время которой я сидел перед ним, как ученик перед профессором. Вот уже несколько лет он пробивался к докторской степени. Он посвящал этой задаче всего себя. И в конце концов его друзья перестали расспрашивать о работе, боясь, чтобы скептицизм, который мог прозвучать в их голосах, не выдал их.
— В любое время, когда захочешь, — сказал Амнон. — Ты же знаешь, как мне нравится, когда ты на время забываешь о своем шарлатанстве и готов хоть на время обратиться к настоящей науке. — Голос его звучал на редкость дружелюбно.
Затем он спросил мой телефон, но тут же оказалось, что я забыл свой новый номер, так что я клятвенно пообещал позвонить этой же ночью и дать его. Но в новой моей квартире телефон молчал. Мысль о том, что мои родители вполне вероятно пытались разыскать меня весь вечер очень меня встревожила, поскольку они наверняка спрашивали себя, куда это я запропастился. Все последнее время я чувствовал новую нотку беспокойства у них в голосе, и не было никакой необходимости усиливать их тревоги. Да… но что же все-таки стряслось с телефоном? С последней ночи никто к нему не прикасался. На мгновение мне почудилось, что разговаривая с телефонной компанией о последних фиксированных разговорах, Дори автоматически могла попросить их отключить телефон.
Было уже очень поздно, и квартира была завалена моими вещами. Сейчас мне показалось, что она меньше моей прежней квартиры, которую я только что оставил, и что шкафы полны бабушкиных одежд — признание этого факта неожиданно вызвало во мне раздражение. Но больше всего меня тревожило то, что я не мог выполнить обещание, данное Амнону, который наверняка честно дожидается моего звонка, сидя в холодной сторожке и думая, что я решил избежать встречи с ним, после того как воспользовался его помощью и его грузовиком. Я оставил свои вещи там, где они лежали — на полу, — и вышел, чтобы отыскать телефон-автомат, из которого я мог позвонить ему и уточнить время встречи. А пока я искал телефонную будку, из головы у меня не уходила мысль о невнятности с этими первыми тремя секундами Большого Взрыва, проповедуемого Хокингом и не только им, во время которых, по собственному признанию Хокнига, произошло нечто, о чем теория предпочитает помалкивать, не в силах понять, что же все-таки произошло и как именно. Если бы вы спросили меня, я сказал бы, что произошло превращение духа в материю. Не больше и не меньше. Кто знает больше, пусть объяснит понятнее.
Когда в конце концов я обнаружил телефон, я слишком устал, чтобы вовлечь Амнона в споры по поводу моих теорий и попросту попросил его связаться с телефонной компанией и ознакомить их с моей проблемой, дав им номер моего нового телефона, который на этот раз я записал на своем удостоверении личности. А затем, несмотря на поздний час, я позвонил родителям, которые, по моему мнению, должны были недоумевать, куда я мог исчезнуть. Но оказалось, что они давно уже крепко спали, ни о чем не тревожась, потому что, когда они позвонили в мою новую квартиру, автоответчик сообщил им, что телефон временно отключен.
— Вероятно, в этом виновата моя новая хозяйка, — немедленно сказал я, рассмеявшись, но вместе с тем чувствуя раздражение. — Вместо того, чтобы просто спросить состояние счета за предыдущие дни, она пустилась в пространные объяснения, после которых телефонная компания отключила аппарат. Просто ужасно… И что я теперь должен делать?
Но моя мать успокоила меня. У нее были необъяснимые связи в правительственных структурах — быть может, с тех пор, как мой отец работал в одной из них.
— Они снова включат твой телефон не позднее завтрашнего утра, а кроме того, до этого времени телефон нам не нужен. Поскольку мы сами приедем в Тель-Авив, чтобы подписать гарантии и помочь тебе обустроиться на новом месте.
Внезапно я понял, что мне неудобен их столь быстрый приезд в мою новую квартиру, в которой аромат любовных объятий с Дори еще висел в воздухе, а кроме того, я был уверен, что матери мои новые апартаменты, к которым она с самого начала была настроена враждебно, не понравятся. Но даже если она и не скажет о квартире ничего плохого, она не сможет удержаться от расспросов об истинных причинах, побудивших меня столь поспешно сюда переехать.
— Нет, нет, завтра не приезжайте, — поспешил я сказать. — Гарантии могут подождать. Я ведь выдал достаточное количество отсроченных чеков. Не приезжайте, у меня совсем не будет завтра утром свободного времени. А поздно вечером я принимаю участие в сложной операции вместе с доктором Накашем, который пригласил меня в качестве ассистента, и я должен буду отправиться туда заранее, чтобы ознакомиться и проверить весь инструментарий и обговорить предварительно ход действий. Зачем же вам приезжать посреди всех этих дел? Дайте мне немного времени, чтобы оглядеться. Кроме того, есть больше
