Так сделай ее сам.
Ифада, пораженный этим предложением, молча смотрит на Эмана.
Сунма даст тебе немного материи. И шерсти…
Сунма (входя в комнату). С кем ты разговариваешь, Эман?
Эман. С Ифадой. Хочу, чтобы он сделал себе маску.
Сунма (в выхлесте злобы). Чего ему надо? Зачем он здесь шляется?
Эман (удивленно). Что-о-о?.. Я разговариваю с Ифадой!
Сунма. Вот и скажи ему — пусть убирается. Тоже мне — нашел место, где играть!
Эман. Что с тобой? Он же всегда здесь играет.
Сунма. А я не хочу, чтоб он здесь играл. (Подбегает к окну.) Проваливай, дегенерат! И больше сюда не суйся! Давай, давай проваливай! Слышишь?
Эман (отстраняя ее от окна). Сунма, опомнись! Что на тебя нашло?
Ифада, напуганный и сбитый с толку, пятится.
Сунма. Он ползает возле дома, как мерзкая вошь. Я не желаю на него больше смотреть!
Эман. Ничего не понимаю. Это же Ифада! Убогий, безобидный и услужливый Ифада!
Сунма. Глаза бы мои на него не глядели. Я больше не могу…
Эман. Чего ты не можешь? Еще вчера он носил тебе воду.
Сунма. Вот-вот. И больше он ни на что не способен. Дегенерат! Из-за того, что мы его жалеем… В сумасшедшем доме — вот где ему место!
Эман. Как ты не понимаешь? Он же не сумасшедший! Немного… немного обездоленней других. (Пристально смотрит на Сунму.) Что с тобой случилось?
Сунма. Ничего не случилось. Просто я хочу, чтоб ты отправил его туда, где самое место таким дегенератам, как он.
Эман. Но ведь ему здесь хорошо. И он никому не мешает. Наоборот, старается быть полезным.
Сунма. Полезным? А какая от него польза, скажи? Парни в его возрасте уже сами себя кормят, а этот только и может, что слюни распускать.
Эман. Но ведь он трудится. Он всегда тебе помогает.
Сунма. Трудится? Ты вот расчистил ему участок. Ты что — забыл, для кого ты старался? А теперь обрабатываешь этот участок сам, и ни на что другое у тебя и времени нет.
Эман. Ну, тут-то я сам виноват. Мне надо было сначала его спросить, хочет ли он обрабатывать землю.
Сунма. Так по-твоему, он еще может артачиться? Это вместо того, чтобы быть благодарным за разрешение жить на свете…
Эман. Сунма!
Сунма. Землю он, значит, обрабатывать не хочет, а вот набивать пузо — это он пожалуйста!
Эман. Я же сам разрешил ему рвать фрукты в саду. Даже уговаривал.
Сунма. Ну и возись с ним. А я не желаю его больше видеть.
Эман (не сразу). Да почему? Ты явно чего-то не договариваешь. Что он натворил?
Сунма. Ничего не натворил. Просто меня от его вида тошнит.
Эман. В чем дело, Сунма?
Сунма отводит взгляд.
Ты сама себя распаляешь. Зачем тебе это надо?
Сунма. Вот именно — зачем?
Эман. Ведь раньше ты иногда с ним даже играла.
Сунма. Я пересиливала отвращение. Но у меня нет больше сил. Он мне омерзителен. Может быть, это… может быть, это из-за Нового года? Да-да, наверняка из-за Нового года.
Эман. Не могу поверить.
Сунма. Да-да, наверняка. Я женщина, а для женщины это очень важно. Мне не хочется, чтоб рядом со мной был урод. Неужели хотя бы один день в году я не могу побыть в нормальной обстановке?
Эман. Не понимаю, Сунма.
Сунма молчит.
Такая жестокость… И к кому? К беззащитному, несчастному Ифаде. Ты же знаешь — мы его единственные друзья.
Сунма. Нет, Эман, не мы, а ты. Я его терпела только из жалости. А сейчас — не могу: нет во мне жалости.
Эман. И это из-за того, что он нездоров. (Оборачивается и выглядывает в окно.)
Сунма (с ноткой мольбы в голосе). Ты жалеешь Ифаду. А меня, Эман? Я так нуждаюсь в твоей доброте. И ведь всякий раз, когда мне плохо, когда меня подводит моя слабость, ты просто-напросто от меня отворачиваешься.
Появляется Девочка, она волочит привязанную за ногу самодельную куклу. Остановившись, смотрит на Эмана. Ифада, снова робко пробравшийся на свое привычное место, явно взволновался, когда увидел куклу. У Девочки неулыбчивое и непроницаемое лицо. Оно не кажется неприятным, но как бы тревожит.
Девочка. Учитель дома?
Эман (улыбаясь). Нет.
Девочка. А где он?
Эман. Не знаю. Хочешь, спрошу?
Девочка. Спроси.
Эман (обернувшись). Сунма, тут какая-то девочка…
Сунма, не отвечая, уходит в другую комнату.
Н-да… (Снова повернувшись к девочке, но уже без улыбки.) Видишь ли, оказывается, спросить-то не у кого.
Девочка. А почему тебя нет?
Эман. Я и сам не знаю. Может, потому, что я куда-то уехал.
Девочка. Ладно. Я подожду, когда ты приедешь. (Садится, подтянув куклу поближе к себе.)
Эман (к нему постепенно возвращается хорошее настроение). Ты уже подготовилась к Новому году?
Девочка (не глядя на Эмана). Только я все равно не пойду на празднество.
Эман. А тогда зачем тебе эта штуковина?
Девочка. Это ты про Уносчика? Так я же больная. Мама говорит, он унесет мою болезнь — ночью, когда будет уходить Старый год.
Эман. А твоим подружкам твой Уносчик поможет?
Девочка. Нет уж. Я ведь всегда одна. Другие дети ко мне не подходят. А то ихние матери их побьют.
Эман. Но я тебя здесь ни разу не видел. Почему ты никогда не приходила лечиться?
Девочка. Потому, что моя мама сказала — нельзя. (Встает, собираясь уходить.)
