плюхается в кресло.
— Бука-Бука, иди к папе.
Мальчик взбирается к отцу на колени. Нгуаку-Нгуаку смотрит на него с гордостью. Это его единственный сын. Его седьмой ребенок.
— Папа, ты не купил мне «Аполлон XII»?
— Это еще что такое?
— У Акпы уже есть. Ему отец купил.
— Эмильен! — кричит Нгуаку-Нгуаку. — Эмильен!
— Она проверяет свое сочинение, — доносится из кухни голос матери.
— Сочинение? Сочиняя, она не научится быть приятной для мужа. Пусть принесет мне шлепанцы.
— Слушай, Нгуаку-Нгуаку, войди ты хоть немного в положение бедной девочки!
— С каких же это пор женщины делают замечания мужьям? Теперь ты будешь меня учить, как мне воспитывать собственную дочь?!
— Папа, вот твои шлепанцы, — говорит Бука-Бука.
— Спасибо, сын. Хоть ты обо мне позаботишься. Но это, однако, слишком! Здесь что, мужчины должны работать?
— Эмильен!
Появляется перепуганная Эмильен.
— Наконец-то! Сколько раз надо тебя звать?
— Но… папа… прости… Я не слышала…
— Где ты была?
— У себя в комнате.
— У себя в комнате? Мечтала, конечно?!
— Нет, папа, я проверяла задание по математике.
— Когда занимаются математикой, не мечтают. Тут требуется внимательность. А если человек внимателен, он слышит, когда его зовут. Принеси мне виски.
Эмильен направляется к буфету. Делает она все механически. Она думает об интернате. Она завидует своим подругам, которые живут вдали от родительского надзора. Как это, наверное, здорово, ни от кого не зависеть! Вечно родители лезут со своими принципами… Вот тебе раз, бутылка почти пуста. Эмильен напрасно смотрит на всех полках буфета.
— Будет, наконец, виски или нет?
— Кончилось.
— Кончилось, кончилось! Я запрещаю тебе два дня играть с соседскими девчонками. Вот так!
— Но я ведь не виновата, папа…
— Пора бы знать, что, если бутылка наполовину пуста, нужно покупать другую. Пусть мне принесут пива!
Он включает телевизор. Поет Мириам Макеба. Он очень любит слушать ее, но сегодня Мириам Макеба его раздражает. Это ведь пленка, отснятая во время ее последнего концерта в их городе. Нгуаку- Нгуаку знает ее наизусть, потому что крутят ее по меньшей мере два раза в неделю. Когда составителям телепрограмм не хватает воображения, чтобы сделать новую передачу, они любят крутить фильмы, которые у них под руками, даже если их уже показывали сотню раз. Нгуаку-Нгуаку томится. Он смотрит на часы.
— Когда можно будет сесть за стол?
— Еще пять минут, — говорит из кухни мать.
— Я хочу есть.
— Рис еще не готов.
— Вечная история. Никогда не готово, когда есть хочется.
Мириам Макеба поет «Малайку». Тут уж Нгуаку-Нгуаку не может оставаться безучастным. Действительно, красивая песня. Артистка прищелкивает языком, пританцовывает, раскачиваясь, как корабль на волнах.
— За стол! — кричит мать.
Нгуаку-Нгуаку не отвечает.
— За стол, остынет.
Нгуаку-Нгуаку едва сдерживает гнев. Он не выносит крика, когда слушает музыку. Он садится на свое место за столом, напротив телевизора. Мириам продолжает петь.
— Опять рис и тушеное мясо?
— На рынке почти ничего не купишь.
— Ничего не купишь! Рыбы нет?
— Ты никогда не делал замечаний по поводу меню. Разнообразить его, конечно, хорошо, но не до бесконечности. Когда утром я тебя спрашиваю, чего бы ты хотел, ты берешь портфель и уходишь.
— Только этого еще не хватало! Ты считаешь, что мне не о чем больше думать? Мне еще надо заниматься и кухней?! Ты ведь не работаешь. Деньги приношу я.
— Если хочешь поменяться, я с удовольствием.
— То, чем я занимаюсь, не женское дело. Я знаю многих женщин, которые мечтают оказаться на твоем месте. Иметь мужа, который обеспечивает тебя газовой плитой последней модели, холодильником, деньгами…
— Деньгами? Мне приходится здорово поломать себе голову, чтобы накормить такую большую семью, как наша, на те деньги, которые ты мне даешь на неделю.
— Видно, что не ты их зарабатываешь.
Диктор телевидения читает новости. Он рассказывает о событиях в стране.
— Господи, да замолчите вы, дайте послушать!
«Сегодня открылся конгресс Национальной федерации женщин-авангардисток. На открытии выступили несколько человек. Это второй конгресс федерации после ее создания. На нем присутствуют гости из братских африканских стран и дружеских государств Европы, Америки и Азии».
Нгуаку-Нгуаку взбешен. «Завтра же пойду к министру информации, пусть он всыплет этому диктору. Ничего не сказал о моей речи». Он отталкивает тарелку.
— Не хочу больше есть.
Говорят о войне в Нигерии. Нгуаку-Нгуаку закуривает. Все время они твердят одно и то же про эту войну.
— А дочери разве не могут помочь тебе на кухне и вообще по хозяйству? Ты, Марселин, например?
— Но, папа, у меня много работы.
— Не забывай, что ты женщина. Главная работа для женщины — это домашняя работа.
— Да уймись же ты, наконец, — говорит мать, — ты ведь прекрасно знаешь, что Марселин готовится к экзаменам на бакалавра!
— Вы думаете, что дипломом бакалавра она удержит мужа дома? Вкусной едой — да! И еще кое-чем тоже!
— Ты хоть бы следил за тем, что говоришь.
— Ой, папа, — кричит Бука-Бука, — смотри!
По телевизору показывают детей Биафры. Они похожи на скелеты с большими животами. Семья замолкает.
— Почему эти дети такие некрасивые?
— Они в этом не виноваты, — вмешивается мать.
Нгуаку-Нгуаку встает и идет в свою комнату. Насвистывая, он как попало бросает одежду на кровать. Жена развесит все это в шкафу. Он надевает светло-серые брюки и короткое бубу с золотой строчкой на рукавах, карманах и вороте. Смотрит на себя в зеркало. Выглядит он помолодевшим. Нгуаку-Нгуаку закуривает и, продолжая насвистывать, выходит из дома.
Бар «Заходите поглядеть» находится почти на самой окраине города. На улице ни фонаря, а в баре есть электричество. Секрет простой: хозяйка его, Маргерит, — прелестнейшая вдовушка. Правильные черты
