Ломакин обнаружил, что действительно – пистолет «Вальтер» оказался у него на ладони.
Спасенный от неминуемого падения под колеса состава завитой-такой поспособствовал беспорядочными изворачивающимися усилиями – «вальтер» не усидел за поясом, выпал.
Ломакин поймал пистолет за сантиметр от земли, рефлекторно перехватил как надо, за рукоятку.
И получилось:
Ломящаяся в вагоны толпа пассажиров – скорей, скорей!
Стремительно пустеющая платформа.
Беззвучные точечно-световые секунды на табло: 0-15, 0-16, 0-17… На Рыбацком поезд обычно простаивает еще минут десять после погрузки пассажиров. Как-то сейчас?!
Суетящийся-растерявшийся пацан в милицейской форме у «головного» вагона за мини-турникетом. Командовать машинисту: то ли «стоп!», то ли «полный вперед от греха подальше!»? Где кобура?! Вот кобура! А где рация?! Вот рация! А что – в первую очередь?
И – Ломакин с пистолетом. Кому объяснять, что «вальтер» разряжен? И что это объяснит?!
Ряба улизнул. Свалил с больной головы на здоровую и забился в толпу. Выковыривай его! Ка-ак же!
Вообще нельзя Ломакину в поезд. Объяснять, почему?!
Слева – бетонный забор, через рельсы (попробуй их еще перепрыгни без разбега, будь ты трижды трюкачом!). За ним, за забором, – промзона, а значит работяги, вохровцы, кладовщики. Черт не черт, но Ломакин точно ногу сломит.
Справа – спуск в пешеходный тоннель, узкий- слякотный-извилистый, с выходами-горловинами к электричкам ближнего-пригородного следования.
Он метнулся на спуск в тоннель, побежал.
Уловил над собой дробное, вагонное сотрясение бетонных плит. Электричка! На подходе!
Выскочил наружу. То ли уходят от погони, то ли опаздывает на электричку.
Она подоспела.
Он запрыгнул в тамбур…
Двери за ним сдвинулись.
Он вцепился скрюченными пальцами в губастые, плотно сжатые края противоположной двери тамбура. Напрягся.
Электричка хулигански свистнула, стронулась.
Ч-черт! Эти электрички так быстро набирают ход!
Ну же, Ломакин! Ну же, трюкач! У тебя сильные пальцы, специально тренировал первые-вторые фаланги – полчаса над пропастью способен провисеть без страховки на одних только пальцах, пока не отснимут!
Края разжались. Он раздвинул их на полные руки (однако помощней плечевого эспандера дверки-то будут!). Теперь подгадать необходимую долю секунды, чтобы его не прищемило губастыми краями при спрыгивании. Обидно будет, если ступня останется в «зубах». Обидно – не то слово, не то!
Он подгадал. Он спрыгнул. Не прищемило.
Он сразу ушел в кульбит, перекатился, швырнул всего себя вбок, погасил инерцию. Встал на полусогнутых – настороженно, в готовности.
Метрах в двадцати имело место быть скопище электропоездов на отстое. Явно в ближайшие десять- пятнадцать минут ни один из них не отправится – пути запасные. А больше десяти-пятнадцати минут ему и не понадобиться, чтобы заморочить-дезориентировать пацана-милиционера, – и то вопрос: рискнул пацан покинуть вверенный ему пост? кинулся вдогонку? докумекал про ломакинский «сквозняк» через двери-и- двери тамбура?
Он профилактически поплутал по путям. Что-что, а всяческие изгиляния над здравым смыслом и тренированными мышцами – с вагона на вагон, от колеса к колесу, из междурельсья в междурельсье – богатый опыт обнищавшего кинематографа. Какой же забойный фильм. без пряток-пятнашек среди желез подорожного добра-барахла! И, поди ж ты, пригодилось!
Трюкач, как-никак! Профи. Но сдалось Ломакину, что зазря он демонстрировал свой профессионализм на путях – пацан-милиционер не покинул вверенный ему пост, предпочел рацию.
Скажут: что ж ты, профи, на ногах не удержался, когда на тебя пихнули завитого гея?! а еще профи!
Ответит Ломакин: дураки вы, насмотревшиеся дурной кинопродукции! Он, Ломакин, именно профи, ибо посрамил закон тяготения и увинтил-укрутил малышонка от края – иначе намотались бы кишки на колеса! Это лишь в дурной кинопродукции герой зашорен до единственной цели, до преследуемого злодея… а то, что попутно сей, с позволения сказать, герой расшибает встречные машины с людьми, походя навешивает звездюлей прохожим (а не стойте поперек дороги!), палит в белый свет как в копеечку (причем на белом свете живут-поживают добропорядочные граждане, а «копеечка»-злодей будто заговорен от пуль), – все это как-то не принимается во внимание. Вообще «настоящие парни» экрана с удручающим постоянством совершают клинические глупости, играя при этом единственно возможную мудрость. Законы жанра, понятно. И тем не менее, то есть тем более – в реальной, заэкранной жизни предпочтительней перемудрить, чем наверняка сглупить.
Так себя уговаривал-заговаривал Ломакин, перемудрив, но наверняка не сглупив: добираясь до центра пешком-автобусом-троллейбусом-трамваем (с-сволочи! по полчаса на остановке!). Хмыкал: вот ведь в кои веки обрел не одну, но целых две машины, «вольво» и «жигуленка», и – топай-топай!…
– Лера? Гурген. Вчера, помните?
– Да… – высокомерно изрекла детка-Лера, – «Стелла».
– Лера. Это Гурген. Я нашел Рябу. Вы, кажется, правы, Лера. Это – он. Осталось выяснить…
– Пожалуйста. В любое время. Мы работаем с девяти до девятнадцати… – зависла пауза.
– Лера, у вас там кто-то есть? – истолковал Ломакин дежурно-секретутское высокомерие.
– Разумеется! Мы всегда рады.
– Понял. Давайте в «да-нет». У вас, что, появились новости? В связи с нашим разговором? Вчера?
– Да.
– Вам уже кто-нибудь звонил? Остановите, когда попаду. Милиция?… «Аура плюс»?… Вы вчера сами упомянули про фирму, помните? Говорили про человека, который… – Ломакин излишне настаивал на Слое-Солоненко, очень хотелось услышать «да». – Про отца, который не поладил с этим человеком…
– М-да. Кто-нибудь из вашего… из прежнего окружения Жоры? Из вагона?
– Да.
– Друг?
– Нет.
– Ряба?!
– Конечно, конечно!
Во наглец! Впрочем… Лучший способ защиты – нападение. Легко представить, какую версию нарисовал Ряба, открутить бы ему яичко, да не золотое, а простое!
– Он вам сказал, что почти поймали того, кто убил Жору. Он вам сказал, что это я, то есть по приметам. Он вам сказал, что милиция вплотную занялась поисками убийцы. И что сам он чуть не был убит убийцей, так?
– Да.
– Надеюсь, вы не поверили. Ваш отец тоже в курсе?
– Нет.
– Почему?…
– Ах, да! Будете ждать, когда милиция официально сообщит? У вас же с ним… сложности… Так? Поэтому?
– Да.
– Хорошо. Я постараюсь кое-что успеть.
– Вы знаете, вряд ли. «Стелла» подобные операции не проводит. Раньше мы этим занимались, но
