сотнями, тысячами, миллионами, посыпая лес или поле ядовитым порошком, обливая керосином и поджигая их.
И перемещаются насекомые огромными стаями.
Однажды, например, перелет бабочек продолжался четыре месяца подряд, в другой раз туча стрекоз летела над Ирландией с полудня до вечера. Как-то пароход тридцать пять часов плыл по волнам, густо усеянным погибшей саранчой. Не меньше сорока миллионов тонн саранчи было в этой стае.
Как тут обнаружить меченые экземпляры?
Редко попадаются человеку меченые насекомые, а если и попадаются, то чаще всего он не обращает внимания на какие-то там пятнышки на их крыльях, потому что не знает, что это условный знак.
Отметят ученые несколько десятков тысяч насекомых, и рады, когда узнают о судьбе хотя бы нескольких десятков экземпляров.
Так вот и получается, что мы мало знаем о путях-дорогах насекомых. И исправить это положение не так-то просто.
Вот если бы можно было поднять ребят всей планеты и уговорить их: «В этом году и на будущий год вы, уж пожалуйста, не отвлекайтесь на разные игры, а ловите бабочек. Метьте их и выпускайте. А если вам попадутся меченые, то сообщайте об этом ученым».
Но увы! Ребят одной лишь деревни не поднять на это. Где уж тут говорить о ребятах всей земли!
Зато навигационные способности пчел изучены довольно основательно.
Летом пчелы-сборщицы всегда в пути. Полетит пчела за десяток километров — а это, учитывая ее размеры, тысячи пчелиных километров! — наберет она в свою дорожную сумку-зобик вкусного цветочного нектара, скатает из цветочной пыльцы, замешанной на нектаре, два крохотных шарика — обножки, захватит их лапками и возвращается домой. Окажется пчела за лесом, или за горой, или за поселком — не видно родного улья. А пчела не беспокоится — уж кто-кто, а она найдет дорогу!
Пчелы очень привязаны к семье и всегда возвращаются домой, в улей, а значит, нетрудно вновь найти меченую пчелу. У летка улья всегда пчелиная суетня: одни пчелы входят, другие выходят, улетают, прилетают. Тут и ищи меченых. Да и в улей заглянуть нетрудно — ульи так и строятся, чтобы их легко было осматривать.
Пчелы стародавние друзья человека. Движимый скорее желанием получить побольше меда, чем любовью к чистой науке, человек потратил немало сил, изучая их повадки.
Исследователи научились даже нумеровать пчел. Нет, конечно, они не пишут крохотные цифры на крылышках или тельцах пчел — такое было бы под силу лишь знаменитому Левше. Нет! Они наносят на тельце пчелы анилиновыми красками разноцветные пятнышки. Цветом точки и местом ее на тельце пчелы обозначают цифру. Это код!
Нужно исследователю поставить, скажем, цифру «1». Он наносит белое пятнышко на передней части грудки пчелы.
Красное пятнышко на том же месте будет означать «2», голубое — «3», желтое — «4», зеленое — «5».
Если же нанести эти же цвета на задней части грудки пчелы, то они приобретут другие значения: белое пятнышко «6», красное — «7», голубое — «8», желтое — «9», зеленое — «0».
Красное пятнышко в передней части грудки пчелы и желтое на задней дадут цифру «29».
Сотни наносят на брюшке теми же условными цветами. Так можно получать даже трехзначные цифры.
Ну, а теперь, когда мы можем выдать паспорта вам, пчелы, мы сумеем выяснить и куда вы летаете, и как долго летаете, и как находите дорогу.
А за водными жителями следить еще труднее. Вот, скажем, морские черепахи… Много хитрых задач загадали они исследователям.
Морские черепахи вечные кочевники, им не сидится на месте, что, впрочем, можно сказать про многих обитателей океанов.
Морские черепахи — не чета нашим болотным. Они такие огромные, что когда требуется оттащить черепаху куда-нибудь в сторону, то ее опрокидывают на спину и несколько человек запрягаются в веревки и тащат ее по песчаному пляжу.
На таком большом создании и панцирь такой большой, что при виде его у каждого биолога разгорается желание поставить метку. И биологи выжигают, выпиливают, нарезают номера и адреса на панцирях черепах.
С помощью таких меток наука узнала, что черепахи, вылупившиеся на острове Вознесения, что затерялся в Атлантике, где-то на полпути между Африкой и Южной Америкой, часто добираются до берегов Бразилии.
Плавает черепаха туда и сюда, но вот странное беспокойство овладевает всем ее черепашьим существом. Запахи родного острова так и манят ее: хватит тебе скитаться по свету бездомной бродяжкой! Помнишь, черепаха, какой ароматный воздух над твоим островком? А какой замечательный песок… Ты отложишь там яйца и успокоишься.
И хотя черепаха в своих странствиях не раз бывала вблизи разных берегов, где песок и климат ничуть не хуже, чем на родине, она плывет за тысячи километров к своему острову.
Вот черепаха выбралась на песок, осмотрелась, принюхалась к воздуху, к песку. Никакой ошибки! Все родные места. Что ж, поползем дальше.
Вспыхнул вдалеке свет — это биолог закурил от волнения сигарету — метнулась к воде черепаха, замерла, притаилась. Немного погодя по-ящеричьи повернула голову туда и сюда. И двинулась дальше, а за ней потянулся глубокий ребристый след, словно полз здесь зловещий танк, а не мирная черепаха.
Наконец возникли отдельные травинки, и впереди показалась густая трава. Черепаха остановилась, еще раз понюхала землю и начала деловито копать: здесь место! Когда-то она появилась на свет именно здесь, на границе песка и травяного покрова, тут она отложит яйца.
Разгребает передними ластами черепаха песок, подравнивая края ямки, и слезы непрерывными потоками текут, смывая песок с глаз. В это время к ней могут подходить и биологи, и черепашьи браконьеры. И если какой-нибудь оголтелый ударник из самого оголтелого джаз-оркестра вздумал бы выбивать на ее панцире сумасшедшую дробь, не обратила бы внимания на него черепаха.
Наконец черепаха отложила кожистые, похожие на теннисные мячики яйца, закопала ямку, крепко утрамбовала песок, чтобы хищники не добрались до них, и поползла со спокойным сердцем к океану: она свои родительские обязанности выполнила. А дальше пусть теплый песок выхаживает ее яйца — она закопала их на нужной глубине, там как раз столько тепла, сколько нужно. За ночь холод не дойдет до них.
О том, как детишки выберутся из своего погребения, черепаха-мама не беспокоится — они сами знают как. Так же, как она сама выбралась, когда вылупилась из яйца на этом самом месте шесть лет назад.
Но вот прошло положенное время, и проклюнулся один черепашонок, потом — другой, третий.
Поблизости нет ни мамы, ни папы — некому показать черепашатам, что надо делать дальше, некому дать шлепка, если что не так. И хоть жизнь с первого же дня ставит перед черепашатами трудные навигационные задачи, они делают именно то, что нужно делать при создавшемся положении.
Раньше пространство между яйцами было засыпано плотным песком. Когда же черепашата вылупились, кожистая скорлупа опала и песок осыпался, то образовалось что-то вроде круглой комнатки с полом, стенками, потолком из слежавшегося песка.
Комнатка эта находится чуть ли не на метровой глубине. Черепашатам надо выбираться наверх, а это не такое простое дело, как может показаться тому, кто никогда не был на их месте. Подземному обитателю, кроту например, эта задача — не задача! Но ведь черепашата приспособлены к перемещению в воде, а не в песке.
Однако черепашата справляются с этой задачей на редкость удачно. Прежде всего, главное — сейчас действовать не в одиночку, а всей семьей. Если действовать не скопом, то погибнешь и погубишь братиков
