Начмед
/ Общество и наука / Профиль
Проработав четыре года на посту заместителя одного из самых критикуемых в России министров, Вероника Скворцова ухитрилась не нажить себе врагов среди медиков. Можно ли считать это достоинством?
Должность министра здравоохранения не зря именуют расстрельной. Для того чтобы принять этот портфель, нужна известная смелость. Сейчас всех интересует, что за человек оказался в кресле, еще не остывшем от скандалов, сотрясавших ведомство Татьяны Голиковой. Внешность Вероники Скворцовой не предлагает простых ответов на этот вопрос. Негромкий голос, серьезный взгляд, наряды, лишенные всякой экстравагантности. За ней не тянется никаких скандальных историй и шлейфа разоблачительных публикаций. Она так безупречно вежлива, что иногда даже кажется неискренней. Только мимолетная улыбка порой приоткрывает форточку в ее внутренний мир, которую она, похоже, предпочла бы держать захлопнутой. Кто она, первая леди российского здравоохранения? И чего нам от нее ждать?
На роду написано
Мы не в старой доброй Англии, но, похоже, без теней предков в нашем повествовании не обойтись. Ибо история российской медицины — во многом история семьи нашей героини. Прапрадед Скворцовой, профессор Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге Петр Аврамов, стал основателем и первым деканом медицинского факультета Нижегородского университета. Прабабушка училась на Высших женских курсах в Москве. Позже на их месте появился Второй московский мединститут — сейчас Российский национальный исследовательский медицинский университет (РНИМУ) им. Н. И. Пирогова. Там учились ее дед и отец, известный невропатолог Игорь Скворцов, прославившийся в России и за рубежом своими методиками реабилитации пациентов с детским церебральным параличом. Там же в 1983 году окончила педиатрический факультет сама Скворцова. Ее сын Георгий тоже недавно окончил РНИМУ и работает врачом-неврологом.
Вряд ли, сдавая выпускные экзамены, Вероника Скворцова собиралась идти в министры. Совсем нет — она основательно готовилась к научной работе. «Помню, студентками мы вместе ходили в научный кружок по неврологии, — рассказывает Алла Гехт, ученый секретарь Всероссийского общества неврологов и главный врач специализированной клинической больницы № 8. — Как-то заговорили, кто чем хочет заниматься. Она тогда сказала, что будет изучать сосудистые заболевания головного мозга. Именно в этой области она работает уже много лет».
Впрочем, в те годы одних знаний и целеустремленности для успешной научной карьеры было мало. «Конечно, Вероника по жизни всегда была отличницей, к тому же ей было к кому обратиться за советом, — говорит один из ее однокурсников. — Ее отец, Игорь Арнольдович, был моим профессором и всегда удивлял студентов великолепной эрудицией. В ответ на какой-нибудь вопрос мог снять с полки шеститомник на немецком языке: вот, тут почитай... Но чтобы получить хорошее место в ординатуре, нужно было продвигаться еще и по общественной линии, иметь опыт оргработы. И она стала комсомольским секретарем факультета. Без этого тогда было просто не обойтись». Похоже, в институте Вероника Скворцова приобрела и другой важный навык, в будущем пригодившийся ей на бюрократическом поприще: умение грамотно выстраивать отношения, чтобы, не перессорившись ни с кем, исподволь проводить собственную линию и в результате добиваться своего. «Второй мединститут всегда был сложным вузом, — вспоминает ее однокурсник. — У нас училось множество детей самых известных родителей, поэтому приходилось постоянно думать, как себя вести, чтобы ненароком не ввязаться в войну противоборствующих врачебных кланов. Но это был очень полезный опыт. Ведь так устроен весь медицинский мир, да и не только он». Сейчас умение настоять на своем, не провоцируя при этом конфликта, уже стало фирменным стилем Скворцовой — она избегает сенсационных заявлений, не объявляет революций. Что, впрочем, не мешает ей принимать жесткие решения. Например, объявляя, что поддержит все полезные начинания своей предшественницы на министерском посту, она вскользь упомянула, что собирается пересмотреть промежуточные итоги модернизации здравоохранения. А ведь этот вопрос ценой в несколько сотен миллиардов рублей является одним из самых болезненных — в огород Татьяны Голиковой в свое время полетело немало камней от тех, кто видел в сметах по закупке дорогостоящей медицинской техники коррупционные схемы. Первое время чиновники лишь разводили руками: «Получается, что, пересматривая итоги модернизации, мы должны высечь сами себя?» Позже разводить руками стало некому — значительную часть прежней команды не взяли в новый Минздрав.
Дело жизни
Впрочем, в 80-е годы никто не ждал от нашей героини подобных решений. Окончив аспирантуру и защитив кандидатскую, Вероника Скворцова с головой ушла в науку, которая во врачебном деле идет ноздря в ноздрю с практикой. Она работала ассистентом на кафедре неврологии и нейрохирургии Второго мединститута, когда в 1989 году стала куратором нейрореанимационной службы в Первой градской больнице в Москве. Это была одна из первых таких служб в стране. Придя в реанимацию, Скворцова столкнулась с настоящей «эпидемией инсультов», захлестнувшей общество. Тогда мало кто осознавал
