В биографии нового вируса Flame стираются белые пятна — недавно американская газета Washington Post заявила, что заказчики Flame — спецслужбы США и Израиля. Но никакого скандала это не вызвало, как будто речь не идет о самом страшном оружии современности, как этот вирус уже успели окрестить журналисты и даже некоторые специалисты.
На мой взгляд, особо страшного в самом Flame нет — крылатая ракета пока и страшнее, и опаснее. Думаю, вирусные эксперты имели в виду милитаризацию киберпространства. Flame можно назвать следующей моделью кибероружия, появление которой показало, что первая (Stuxnet/Duqu) не была случайностью или не оправдавшим надежд экспериментом. Иными словами, кибероружие типа «троян самоходный остронаправленный с эксплоитами нулевого дня» пошел в серийное производство. На наших глазах возник новый вид вооружений. Конечно, такое эпохальное событие не может не интересовать СМИ, которые постараются найти выгодоприобретателя Flame. Тем более что ответ лежит на поверхности.
Другой вопрос, если Flame действительно знаменует собой новую эру кибероружия, то почему это не вызывает реакции на мировом уровне, подобно сдерживанию, скажем, химического оружия? Думаю, что страны, не обладающие кибероружием, не бросились его запрещать потому, что, во-первых, надеются им обзавестись и, во-вторых, пока неясны его боевые возможности. После изобретения отравляющих газов их тоже сразу не кинулись запрещать. Некоторые даже надеялись, что химическая война будет выгоднее войны огнестрельной за счет сбережения имущества и построек.
Какой облик примет кибервойна, пока неясно. Лишь по итогам первых киберсражений политики решат, надо ли бороться за всемирный запрет нового вида оружия. Или выгоднее позапрещать какие-нибудь традиционные боеприпасы, а кибербомбы разрешить как «более гуманные». В первом случае у Евгения Касперского, выступившего с яркой речью в Израиле, есть шанс войти в историю в качестве первого киберпацифиста, который предвидел и предупреждал, в то время как некоторые его коллеги обдумывают шансы заделаться кибероружейными баронами.
Везунчик / Искусство и культура / Спецпроект
Везунчик
/ Искусство и культура / Спецпроект
Карен Шахназаров — о первом звонке, прозвучавшем почти в шестьдесят лет, о родовых владениях в Нагорном Карабахе, о работе на Нобеля и дырке в заборе, открывшей дорогу в большой мир, об американских сигаретах для Высоцкого, а также о том, кто помог Солженицыну вернуться в Россию
