— В этом году мы сдвинемся не очень сильно. В следующем должны войти в сотню. И уже к 2018 году — в двадцатку. Правда, это с учетом того, что ситуация с рейтингами других стран будет статичной. А конкуренция в мире очень серьезная. И административные барьеры для бизнеса убираем не только мы. Соответственно, надо продвигаться быстрее других.
Взять хотя бы инвестклимат в регионах. Ведь важно не только, какой будет принят закон, но и как он будет исполняться на местах. И когда мы говорим о повышении комфортности ведения бизнеса в России, мы должны понимать, что ключевая роль здесь принадлежит именно региональным властям.
— Дискуссии были острыми. Сложнее всего шла подготовка двух «карт» — это таможня и стройка. Федеральная таможенная служба формирует очень высокую долю доходов госбюджета. Почти 50 процентов. И чиновники опасаются, что послабления для бизнеса приведут к снижению этих поступлений. Это их основной аргумент. Мы говорим, что, наоборот, доходы вырастут за счет увеличения внешнеторгового оборота. Диалог непростой...
По стройке ситуация немного другая. Строительство жилья, промышленных объектов — это проблема, увязанная с очень многими факторами. В том числе с вопросом, например, о том, где граждане должны платить подоходный налог: по месту работы или по месту жительства. Это вплотную связано с созданием соответствующей социальной инфраструктуры. Представители бизнеса, работавшие над этой «дорожной картой», считали, что этот вопрос также надо внести в документ. У меня была другая позиция. В программе по стройке надо заниматься стройкой. Чем больше общих вопросов мы туда внесем, тем сложнее будет ее реализовать. То есть если в первом случае у нас был непростой диалог с государственным ведомством, то во втором — непростые поиски внутреннего консенсуса.
— Да, сейчас это 500 дней, а то и больше. Мы хотим, чтобы сбор документов, необходимых для начала строительства любого объекта, составлял не более 50 дней. То есть сроки должны снизиться в десять раз.
Что касается таможни, то должны измениться не только сроки прохождения грузов через границу, но и сроки их оформления. С одной стороны, нам необходимо создать конкурентный рынок околотаможенных услуг. И именно поэтому мы прописали в «дорожной карте», что компания «Ростэк» — созданный государством фактический монополист на этом рынке — должна быть приватизирована. Таможня не должна заниматься оказанием такого рода услуг. Она обязана заниматься своей работой — оформлять грузы и собирать пошлины.
С другой стороны, нам надо пересмотреть порядок оформления грузов таможенными органами. Сейчас у нас в законе прописано шесть стадий таможенной очистки. При этом они зачастую занимают срок от недели до месяца. Мы предлагаем решить проблему радикально. Каждый грузоотправитель предупреждает о прохождении груза заранее. И если груз не попадает в профиль риска и не срабатывает генератор случайных чисел, он должен проезжать границу беспрепятственно. А его оформление проводиться уже в месте прибытия. То есть уже внутри таможенной территории России. Сейчас государство ввело такую систему. Однако по факту она не работает. Таможня все равно останавливает груз и занимается проверкой полученной предварительной информации. То есть предварительное декларирование превратилось в дополнительную стадию таможенного досмотра, и не более. А сами таможенные органы предпочитают досматривать все грузы подряд, не проводя даже анализа рисков. То же самое происходит и с уплатой пошлин. Таможня просит грузоотправителей платить авансом. А потом на границе начинаются перерасчет, сверка и тому подобное. Как правило, это занимает несколько дней. А водителю фуры сами таможенники предлагают отдохнуть на стоянке «Ростэка» за отдельные деньги. А это уже, извините, вызывает подозрения в коррупции.
Мы же говорим о том, что если производитель тех же холодильников везет запчасти себе на завод, то пусть он предоставит таможне банковскую гарантию и груз идет беспрепятственно до самого завода. А таможенные органы занимаются его оформлением, перерасчетом платежей и так далее уже на месте. В первую очередь это должно касаться скоропортящихся продуктов, того же мяса.
— Абсолютно не так. Мы очень тесно работаем с Минэкономразвития. Они продолжают разрабатывать меры по снижению административных барьеров. У нас же задача немного другая. Когда Агентство стратегических инициатив только создавалось, премьер Владимир Путин говорил о том, что оно «должно быть про людей и для людей». Так вот, смысл в том, что мы — коммуникационная площадка между бизнесом и органами госвласти. Мы моделируем дискуссию. Если же мы делаем «дорожную карту», то в правительство ее официально вносит Минэкономразвития. Далее госведомство будет определять, исполняется ли «дорожная карта» в срок, а мы мониторим ситуацию на конкретных примерах.
— Здесь чуть-чуть другая история. Под словом «модернизация» мы понимаем немного другое, чем участники такого, например, проекта, как «Сколково». Для нас модернизация — это прежде всего создание высокопроизводительных рабочих мест. И наличие в проекте инновационной составляющей хотя и является плюсом, но для нас имеет меньшее значение, чем то, сколько людей может быть занято в реализации этой инициативы. В принципе, мы поддерживаем проекты, направленные на модернизацию перерабатывающих отраслей. Даже если это будет переработка сельхозсырья. И мы работаем не параллельно со «Сколково», а дополняем его. Когда у резидента этой зоны заканчивается льготный спецрежим, он приходит к нам. Например, если «РЖД» не покупает какую-то продукцию только потому, что
