Итоги № 38 (2012)

несколько человек учтут мое мнение и сходят на «Кококо».

— Вы ведь и сами участвуете в театральных и кинопроектах.

— Пока нахожу силы и продолжаю играть в спектакле Театра Пушкина.

— С характерным названием «Бешеные деньги»…

— …по чудесному произведению Островского в постановке Козака. Это последняя работа Романа, он умер через несколько дней после премьеры... «Бешеные деньги» (не пропустите кавычки) — очень важная для меня история. Поздние институты, колоссальный опыт, знакомство с замечательными актерами, часть которых стала моими близкими друзьями. Играть получается редко, но в этом сезоне спектакль останется в репертуаре.

— Ну да, публике интересно вблизи посмотреть на известную медиаперсону.

— От этого никуда не деться! Мы тоже, приезжая за границу и замечая знакомое лицо на афише, думаем: не сходить ли на спектакль? В Лондоне я даже потянулся за кошельком, чтобы купить билеты на постановку с Дэвидом Суше, исполнителем роли Пуаро в одноименном телесериале, но вспомнил, что прилетел в британскую столицу на Олимпиаду, а в гетрах и бутсах в театр не пускают… Да, часть зрителей идет на ведущего «Смака», но я не могу предоставить им того, что они ждут. Дело в ином: зал после антракта почти не пустеет, публики остается приблизительно столько же. Я каждый раз пересчитываю.

— Тем не менее ваш сценический партнер Николай Фоменко ушел из спектакля...

— Зато плотно вошел в мою жизнь. Послушайте, кто озвучивал проморолики Первого канала о «Вечернем Урганте», и все поймете. Я влился в компанию друзей Козака: Михаил Ширвиндт, Денис Евстигнеев, Игорь Золотовицкий… Они радушно меня приняли.

— Но вы там меньшой.

— В смысле: «Кто пойдет за алкоголем?» У нас так вопрос не ставится. Ребята вполне резвые, сами справляются. В конце концов, у меня есть друзья и постарше. Например, Владимир Владимирович. Познер, разумеется. Тот еще зубр… Что касается кино, регулярно отказываюсь от предложений, поступающих мне, как и любому другому лицу из телевизора. Да и к ролям, в которых снялся, отношусь без особого трепета. Точнее, процесс мне нравится гораздо больше, чем результат. Может, когда-нибудь попробую себя в режиссуре или продюсировании, хотя отпугивает рутина. Люблю, чтобы все быстро происходило: раз — и уже на экране. В отличие от ТВ кинопроцесс более длительный, и тут мне пока нечем похвастаться.

— Но за «Высоцкого» вас даже каким-то призом наградили.

— Не пытайтесь вогнать в краску… Правда, этим летом я вынужденно ответил нет на очень лестное приглашение.

— Неужели Голливуд?

— Круче! Киностудия Довженко… И режиссер замечательный, с удовольствием поработал бы с ним, и роль интересная, и проект многообещающий, но приходится чем-то жертвовать. Увы, не хватает времени.

— Для пения под гитару в клубах его находите?

— По-моему, вы меня с кем-то путаете.

— Я об удивительно похожем на вас человеке с усами. Его афишами вся Москва обклеена.

— Возмутительная ситуация! Уже устал отвечать на звонки знакомых, мол, не ты ли на плакатах? Нашли двойника, дали ему мою фамилию… Ладно мою! Народной артистки Нины Ургант, снимавшейся в фильме «Белорусский вокзал»! У людей не осталось ничего святого. Это выходит за рамки добра и зла! Пожинаю плоды собственной беспечности. Надо было идти в Авторское общество к Владимиру Матецкому и регистрировать права на использование слова «Ургант».

— И что теперь?

— Хоть слезоточивым газом трави наглую рожу, которая так похожа на мою! Лишь бы активность этого Гриши Урганта не прогрессировала.

— Огорчу вас: он записал дебютный альбом в Америке, вознамерился дать сольный концерт в Москве.

— А вы и вам подобные потакаете ему, следите, как зараза расползается по стране. Наверное, и на шоу в конце сентября пойдете?

— Давайте еще назовем, где оно состоится и сколько стоят билеты.