всемирно-историческое значение 400-летнего юбилея династии оказались под сомнением.
Относиться к Романовым и их истории без прежнего пиетета Кремль заставляет и упрямая социология. Еще в 2006 году Всероссийский центр изучения общественного мнения провел опрос на тему: нужна ли России монархия? Тогда за возвращение Романовых высказались лишь три процента россиян, а 66 процентов респондентов сочли монархию вчерашним днем. Неудивительно, что 400-летний романовский юбилей ужался в основном до скромных торжеств в провинции, в котором федеральная власть, по информации «Итогов», будет представлена по минимуму. Спикер Госдумы Сергей Нарышкин, являющийся председателем возрожденного лишь в октябре минувшего года Российского исторического общества, встречался с Марией Владимировной, но и он назвал юбилей династии не более чем одной из прочих круглых дат года наступившего. А в этом списке, между прочим, такие знаковые события, как 20-летие Конституции РФ и современной Государственной думы. Иными словами, в этом году исполняется 20 лет создания современной государственной системы России в форме президентской республики. Власти явно ни к чему конкуренция с царями-императорами и их 400-летней смутной историей. Судя по всему, предполагается сделать романовский юбилей лишь частью празднования Дня народного единства. То есть отмечать будем все то же окончание Смуты, а вовсе не день рождения династии. Если сравнить это с размахом торжеств столетней давности, можно легко убедиться: монархическая идея практически приказала долго жить.
Лебединая песня
Торжества 1913 года готовились в течение трех лет специальным Комитетом для устройства празднования трехсотлетия царствующего Дома Романовых и растянулись в итоге на несколько месяцев. Не обошлось без культа личности. Непосредственно в день 300-летия избрания на царство Михаила Романова, 21 февраля (здесь и далее приводятся даты по старому стилю), по распоряжению Святейшего Синода во всех храмах вместо положенной молитвы «Боже великий и дивный» читали спецмолитву про Николая II: «Крепость даяй царем нашым Господи и рог помазанных Твоих возносяй»! В царском манифесте по случаю юбилея Николай Александрович говорил, разумеется, о духовных скрепах и «неизменном единении с возлюбленным народом». Достигла ли династия в 1913 году пропагандистского успеха, на который рассчитывала? Историки найти однозначный ответ не могут по сей день. Например, исследователь Кирилл Рубанков, проанализировав около полутора десятков мемуарных свидетельств членов династии, их приближенных и оппонентов, обнаружил кардинальные расхождения в оценках итогов романовских торжеств с точки зрения формирования позитивного имиджа монархии: от «триумфального успеха» (фрейлина императрицы Софья Буксгевден) до «жалкого провала» (лидер кадетов Павел Милюков). Бывший председатель Совета министров Владимир Коковцев, даже уже находясь в эмиграции, продолжал верить, что юбилейные события «дали место… вере в безграничную преданность ему (Николаю II. — «Итоги»), как Помазаннику Божию, всего народа, слепую веру в Него народных масс». Что думал по поводу «слепой веры» сам Николай, можно узнать из его дневников.
Первым делом по ходу юбилейных торжеств император погрузился в изучение истории. 1 февраля 1913 года он читал книгу «Князь Скопин-Шуйский». 16-го числа того же месяца посмотрел киноленту «Избрание на царство Михаила Федоровича» и оставил пометку: «Хорошо и достаточно верно в историч [еском] отношении». 22 февраля: «Поехали втроем с Ольгой (сестра императора. — «Итоги») в Мариинский театр на парадный спектакль. Шла «Жизнь за Царя». Было очень красиво». Запись от 24 февраля: «Благодарение Господу Богу, ниспославшему милость на Россию и на нас тем, что так достойно и так светло было нам дано отпраздновать дни трехсотлетия воцарения Романовых». 3 марта: «Вечером рассматривали всякие подношения по случаю 300-летия». В середине мая царь со свитой отправился в праздничное турне из Царского Села в Москву. Далее во Владимир, Суздаль и Нижний Новгород. В Нижнем он пересел на пароход и по Волге доплыл до Костромы. Потом отправился в Ярославль, Ростов Великий и через Переславль вернулся в Первопрестольную. По воспоминаниям фрейлины Анны Вырубовой, «путешествие это в нравственном смысле утешило и освежило Их Величества». Во время круиза Николай продолжал заполнять скупой на эмоции дневник: «Народ стоял сплошной стеной по берегу даже в воде по колено» и прочее в том же духе. При сравнении дневников царя с воспоминаниями Анны Вырубовой выясняется, что самодержец многое проглядел. Вот с каким восторгом описывала единение с народом любимая фрейлина императрицы: «Прибытие на Волгу сопровождалось необычайным подъемом духа всего населения. Народ входил в воду по пояс, желая приблизиться к царскому пароходу. Во всех губерниях толпы народа приветствовали Их Величества пением Народного Гимна и всевозможными проявлениями любви и преданности». 27 мая путешествие закончилось, и император отметил в дневнике: «На пути к Александровскому вокзалу посетили Вознесенский женский монастырь. По всему пути стояли войска с одной стороны и народ с другой. Проводы были очень теплые». На следующий день Романовы вернулись в Царское Село. Николай II пишет: «Рассматривал огромное количество икон, блюд и предметов, поднесенных за это путешествие. Покатался с детьми на прудах». Юбилей прошел. Вот только в «народном гимне» мало кто тогда услышал лебединую песню династии. Великая княгиня Ольга не могла смириться с суровой действительностью даже в изгнании: «При виде этих восторженных толп кто бы мог подумать, что не пройдет и четырех лет, как само имя Ники будет смешано с грязью и станет предметом ненависти».
Красный день календаря
Лет двадцать назад казалось, что романовская монархия, та самая говорухинская «Россия, которую мы потеряли», может стать реальной политической альтернативой в постсоветской стране. Но в эту реку, похоже, не войдешь дважды. Прошло сто лет с духоподъемного юбилея, и вот выясняется, что ни Романовы, ни монархия власти и обществу не очень-то и нужны. Пара монархических партий в возрожденном многопартийном сонме, юбилейная медаль от Марии Владимировны и наискромнейшие торжества — вот и весь шлейф 400-летней династии.
Власть в качестве опоры пытается найти в истории события и фигуры, чьи рейтинги повыше романовских. В итоге выходит исторический винегрет. Владимир Путин, с одной стороны, спокойно относится к Ленину в Мавзолее и не имеет ничего против, когда Сталина называют «эффективным менеджером». С другой стороны, президент добрым словом вспомнил о Первой мировой войне. Мол, наши предки называли ее «великой». А также предлагает своим сторонникам «продолжить битву за Россию» с энтузиазмом пращуров в Отечественной войне 1812 года. В таком избирательном подходе к поиску исторических точек отсчета нет ничего плохого. Смущает одно: на вопрос об исторической легитимности власти данный метод ответа не дает. Судите сами. Главный государственный праздник у нас нынче — это дата победы «неизвестно кого непонятно над кем». Это определение Дня народного единства принадлежит бывшему олигарху, ушедшему в политику, Михаилу Прохорову. И с ним трудно не согласиться. Ну какое отношение нынешняя российская власть и государственность в целом имеют к эпизоду гражданской войны в далеком 1612 году?
Кстати, Прохоров предлагает историческую альтернативу празднованию начала конца Смуты: «Защита Конституции — одна из тех ненасильственных, но очень действенных форм борьбы за ту самую новую Россию, в которой все мы хотим жить». Прохоров выступил за перенос выходного дня с 4 ноября на 12 декабря — День Конституции. Рациональное зерно в этой инициативе, безусловно, есть.
Два десятилетия — это вам, конечно, не четыре века. Но несомненное преимущество Конституции перед решением Земского Собора об избрании царя состоит в том, что Основной закон действует здесь и сейчас. А Романова с Сусаниным лучше, наверное, оставить историкам.
Тринадцатые / Политика и экономика / В России
Тринадцатые
/ Политика и экономика / В России
