— По крайней мере, когда есть возможность понизить градус. Если вовремя оповестить жителей о перекрытии улиц или о надвигающихся метелях, то градус снижается, поэтому мы стараемся говорить, к чему готовиться, где будут проблемы с движением.
На канале, повторюсь, нас волнуют реальные городские темы. Вот, например, проект «Городовой»: люди звонят в эфир и просят о помощи. Мы стараемся помочь легальными способами.
— Конечно, это наша обычная работа, многие новости мы инициируем сами. Вот недавно закрыли гигантскую ярмарку просроченных продуктов в районе Дмитровского шоссе. Туда нельзя было войти: дышать нечем. Кое-кто покупал это гнилье за копейки и перерабатывал. Но мы подняли общественную волну, и ярмарку закрыли.
— Где вы видели на сто процентов довольного москвича? Надо же смотреть на конечную цель, если она правильная, то можно временно и потерпеть. Очевидно, что общественный транспорт нужно развивать, и он должен быть привлекательным для горожан, в том числе и по скорости движения.
— С момента события и до появления его в эфире должно пройти минимальное количество времени — вот показатель качества нашей работы. Мы будем стараться стать первыми. И у нас есть преимущество — мы сразу выходим в эфир, не дожидаясь выпуска новостей, и можем работать впрямую столько, сколько требуется, без лимита времени. Не каждый корреспондент продержится в прямом эфире даже пару минут, а, например, наш Алексей Кобелюк вел репортаж четыре часа, пока горела башня в Сити. Его обливали водой, оттаскивали от камеры, а он опять входил в кадр и продолжал сообщать о том, что происходит. Мы собрали в тот день отличную долю аудитории.
— К этому призывает наш главный режиссер Дмитрий Грачев, который пришел к нам из большого кино. Мы с ним боремся (улыбается), поскольку многие сюжеты выходят с колес и определенное очарование и экспрессия в необработанной картинке тоже есть.
Мы учимся ловить эмоцию в кадре, не бояться погрешностей в архитектуре кадра. Такова наша специфика. Если федеральное вещание — это в каком то смысле подведение итогов в качественном исполнении, то у нас новости рождаются и умирают в эфире, на глазах у аудитории. И не всегда удается выверить ракурс, особенно когда на твоих глазах людей вытаскивают из искореженных машин.
Кроме того, канал делается при помощи ВГТРК, где есть свой информационный канал «Россия 24», и нам надо отличаться и по картинке, и по манере подачи информации, а иначе мы не поймаем своего зрителя.
— Они вообще относятся к эфиру гораздо спокойнее. Ментальность другая. Например, в Нью-Йорке городской канал выглядит гораздо проще, чем наш, и ничего, никого это не смущает. А у нас ТВ больше, чем ТВ, так повелось со времен перестройки. Надо все время чем-то удивлять, иначе зритель начинает смотреть на сторону (улыбается). В городе можно ловить около трехсот каналов, даже по минуте просмотра — уже 5 часов у телевизора. А ведь нужно заставить зрителя задержаться у тебя. Как только эфир пустой, неинтересный — все, человек проскочил мимо тебя. И ты потерял цифры.
— У нас один замерщик, на данных которого строится рекламная политика компаний. Это TNS Россия. В Москве мы дополнительно используем данные ВЦИОМ — для сравнения.
— Мы тратим миллиард с лишним рублей в год. Бюджет такой же, как на «Столице», но мы по-другому распределили эту сумму. Основные затраты идут на прямые новости.
— 1,3—1,5. На «Столице» была меньше единицы. Мне до сих пор удивительно, как только одними новостями можно собирать такую долю, ведь у нас нет фильмов и развлекательных программ, а нужно постоянно отвлекать зрителя от пульта.
Нас очень хорошо смотрит молодежь, видимо, ей нравится многофункциональная картинка с обилием
