забывала. Даже видела, как та «ворует» подношение, если полагает, что хозяйка не смотрит в сторону «забытой» добычи. Что-то с ней было не в порядке, с рыжей плутовкой. Странное сочетание осторожности и неаккуратности, неточность движений…
Постепенно к Серой вернулось спокойное расположение духа, и мысли снова обратились к банке варенья. Она так и не прикасалась к нему, оставив на старом месте. А тут хорошенько измерила уровень содержимого, чтобы убедиться в том, что именно половина была съедена ночным воришкой. Так вот, в пределах точности «на глазок», то есть без применения специальных методик или приспособлений, в аккурат половина и исчезла.
Более того, оценка толщины жердей, между которыми проник коготь похитителя, однозначно указывала на то, что дотянуться им, этим когтем, до варенья, оставшегося в относительно небольшой банке, было вполне реальной задачей. То есть существо, проделавшее манипуляции с крышкой, обязательно добралось бы до самого дна, если бы хотело.
Вывод получался элементарный. Некто разумный подшутил над ней. То есть это наверняка человек, обнаруживший её жилище и решивший испугать самовольно занявшую столь удобное место девушку. Откуда у него когти? Ну, ради мистификации их не так уж трудно изготовить из металлического прутка. Разумеется, поглядывая издалека за её стараниями обнаружить его, шутник немало повеселился, но он не дурак, чтобы приближаться, рискуя быть разоблачённым. Или сразу ушёл? Ясности не получалось. Зато стало понятно, как себя вести.
А ещё Дара осмотрела пространство под полом своего жилища — видимо душа её пришла в равновесие с миром. Мозги встали на место, пропала инстинктивная насторожённость и она, наконец сделала то, что сразу упустила из виду — осмотрела следы похитителя там, где он наверняка был.
Единственное, что про него удалось выяснить — то, что он покрыт средней длины шерстью — несколько ворсинок удалось снять с нижней части раздвинутых им жердей. Неужели это был зверь?
Глава 12
Охота
Прерия — дикий мир, доверять которому человек должен, соблюдая великую осмотрительность. Это Дара вспомнила с полной ясностью — так учили её в детстве, так оно осталось и до сих пор. Относительно небольшая замкнутая долина — не исключение. Писк пойманной добычи нередко напоминал о том, что повсюду продолжается борьба за жизнь. А полосатый амфицион, нагло вторгшийся в её владения, загнал девушку на дерево, за что и поплатился — впервые за многие дни пришлось израсходовать патрон. Потом над тушей пировали мелкие куницы, спустившиеся ради этого с деревьев, и та самая неказистая лиса, каким-то чудом до сих пор не попавшаяся никому на зуб.
Удивительно было смотреть на то, с каким искренним невниманием друг к другу зверьё пожирает тушу, даже не пытаясь отогнать от неё возможного конкурента в битве за место в пищевой цепочке. Впрочем, секрет этого открылся быстро — снизу до мяса добрались землерои, отчего отвлекаться на борьбу друг с другом стало просто некогда — надо было успеть ухватить побольше, пока хоть что-то осталось. Тут уж не до ссор за лучший кусок.
Наблюдая за живностью, Дара обращала особое внимание на следы. Чтение их — особая наука, постичь которую ей, увы, не довелось. А вот теперь — никуда не денешься. Не научившись разбирать записи этой великой книги, останешься в вечном неведении о том, что творится у тебя под боком.
Повёрнутый не туда листик, излом травинки, вмятина на земле — у каждого из этих проявлений жизни есть своя причина, узнать о которой крайне полезно для хорошего самочувствия. Сегодня внимание привлекли к себе именно вмятины. Одна и та же лапа оставляет на разных поверхностях разные отпечатки. Или, не отпечатки, а другие отметины, например, выкрошившийся грунт, налипший на подошву раньше.
Одна из цепочек чуть заметных углублений привлекла к себе внимание в вечерние часы, когда тени становятся длинными и заполняют пониженные участки. Читать эти отметины мешала трава. И она же — помогала сохранившимися примятостями или неправильно отклонившимися стеблями. Сопоставить с этими следами какое-либо из известных существ Даре не удалось, и в ней проснулась страсть исследователя. Одну из такого рода цепочек она проследила на протяжении нескольких сотен метров — создавалось впечатление, будто неизвестный кружил поодаль от её жилища, время от времени останавливаясь — при этом отпечаток менялся. Он становился мельче, но удлинялся в одну сторону. Будто собака присела, оперевшись о землю частью лапы, которая не соприкасается с поверхностью при ходьбе. Иногда появлялись и признаки опоры на передние конечности — незнакомец одинаково уверенно передвигался и на двух, и на четырёх.
На другой день пройти по вчерашнему следу уже не удалось — вмятины стали почти неразличимы, и трава расправилась. Зато Дара приметила новую цепочку довольно далеко от первой и, кажется, угадала направление, в котором двигался неизвестный. Сама она давно уже перешла во взведённое состояние, старясь ступать неслышно и, как могла, маскировалась, чему способствовала камуфляжная одежда. Так и сейчас она кралась, почти не дыша, направляясь за непонятным существом.
Вот тут оно стояло на задних лапах и отломало от дерева веточку. Нет — две. Обе они мешали смотреть в сторону её жилища, поэтому были отодвинуты, но оказались хрупковаты и надломились. И было это буквально только что, меньше часа тому назад.
Понюхала кору на повреждённом месте, присмотрелась — точно! Свежак.
Двинулась дальше к берегу озерца. Началось открытое пространство с низкой травой-путанкой, буквально на глазах распрямляющейся в потревоженных лапами местах. Однако, нет никого — тут всё прекрасно просматривается, и созданию размером примерно с неё спрятаться решительно негде. Берег озера здесь низменный, пологий, и только у самого обреза имеет полуметровый обрывчик, под которым сразу глубоко… ну, по пояс где-то. Как раз кромка глиняного пласта, подмытого водой, создала подобие стенки бассейна, затянувшегося буйной растительностью.
Вот сюда и привели девушку следы. Пока она преодолевала пару сотен метров луговины, ей дважды почудилось, будто она уловила впереди какое-то движение. Замирала, присматривалась, вцепившись руками в ружьё, но ничего неправильного впереди не улавливала и продолжала приближаться, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. По всему выходило, что неизвестный вошёл в воду и, наверняка, на глиняной кромке удастся что-нибудь разглядеть. Или в воде. Главнее — не спугнуть. А для этого и нужна плавность и большая замедленность — ведь большинство хищников реагирует именно на движение.
По мере приближения к берегу возрастала встревоженность. Казалось, от той точки, где след обрывался у воды, исходило что-то… как бы это передать? Ну вот Вы видели, как кошка беззвучно мяукает? Так вот, никакой кошки впереди не наблюдалось, и, тем более, никакого мяуканья ниоткуда не доносилось. А чувство было. И оно крепло с каждым метром.
У кромки озера на береговой траве имелась примятость, точь в точь, будто человеческая попа тут взгромоздилась и… да, отсюда чётко просматривается тропа, ведущая от Дариного убежища к ручейку на противоположной стороне озерца. Она тут обычно рыбу удит. И знакомая лисичка тоже виднеется там же — лежит на раскалённой солнцем поверхности валуна и озирается по сторонам. И как ей не горячо?
Впрочем, вот и примятость. А рядом с ней прямо в траве лежит винтовка. Незнакомой системы, неизвестного производства, но, несомненно, снайперская. Дара так и замерла в немом восхищении от созерцания этой мощи, скрытой в изяществе совершенных линий. Да, она любит оружие, и восторг при виде такого шедевра заставил её замереть и затаить дыхание.
На мгновение. Осознание того факта, что её скрадывает вооруженный человек, внесло в душу вихрь сомнений: а правильно ли она поступила приблизившись к месту, где оружие дожидается своего хозяина, скорее всего, отправившегося вплавь к её жилищу? Ведь она оставила за собой чёткие, легко читаемые следы — так что вернувшийся стрелок обязательно узнает о состоявшемся визите.
Ну да, семь бед — один ответ. Ещё полшага, и видна вода под низким обрывчиком. Она чуть заметно колышется как раз под вмятиной в траве, и нигде более. Такое впечатление, будто невидимка, сидя на
