— А потом?
— Потом работал у бая. Бай мне выбил глаз. Я говорил тебе?
— Говорил. Потом басмачом был?
— Ты же знаешь! Зачем ты, командир, спрашиваешь, что сам знаешь? Это плохо.
— Не злись, Алы. Ты много плохого сделал. Ты еще не расплатился за это.
— Не расплатился? Чем заплатить? Скажи мне, командир! Скажи мне, прошу тебя, чем заплатить? Скажи скорее. У меня кровь горит. Ты бы лучше расстрелял меня! Ведь я был басмачом, был врагом тебе, был врагом советской власти. Почему ты оставил меня на свободе? Почему ты мне хлеба дал? Почему ты мне дал жить, командир? Почему ты не убил меня, как бешеную собаку?
— Успокойся, Алы. Сядь. Советская власть не расстреливает таких, как ты. Советская власть — друг беднякам. Ты — бедняк. И если тебя обманули богачи, если ты виноват перед советской властью, то советская власть будет не расстреливать тебя, а помогать тебе. Понял, Алы?
— Я понял то, что ты сказал мне, командир, но я все-таки не знаю, чем я смогу заплатить советской власти.
— Может быть, скоро ты и узнаешь, Алы, подожди немного. Чаю больше не хочешь? Ну, кури. Вот спички.
— Спасибо, командир.
— Алы, ты, говорят, хороший охотник. Дорогу в горах ты хорошо знаешь?
— Ты, наверное, смеешься, командир. Ты не найдешь человека, который лучше меня знает горы. Мне каждый камень дорогу покажет, каждая речка покажет брод. Я всю жизнь прожил в горах, командир.
— Хорошо, Алы. Поедем со мной в горы охотиться. Поедем за козлами, Алы?
— Поедем, конечно, командир. Когда хочешь поедем. Хоть завтра.
— Зачем завтра, Алы? Поедем сегодня.
Вечером Коршунов и Алы вдвоем уехали на охоту.
6
Задолго до рассвета два всадника ехали по дну ущелья. Где-то далеко за горным хребтом вставало солнце. Горы на фоне неба казались черными. Внизу, где ехали всадники, туман плыл над ручьем. Ветки шиповника и тянь-шаньской березы сгибались над водой. Листья на шиповнике были бурые и коричневые, на березе — ярко-оранжевые и желтые. Пятна осенних листьев отражались в воде, в тех местах, где течение было спокойное. Горы внизу, у дна ущелья, заросли лесом. Ели цеплялись корнями за крутые склоны. Корни вились между камнями. Все ветви елей были повернуты в одну сторону, по направлению ветра. Ветры дули из ущелья. Над лесом виднелись кустарники, еще выше — каменистые осыпи и поросшие низкой травой лужайки, и еще выше снег.
Осенним утром в горах холодно. Один всадник был одет в бараний тулуп и белую войлочную шапку. Второй был в бурке и в кубанке с зеленым верхом. Лошади шли шагом. Всадники ехали молча.
Передний остановил лошадь и поднял руку в направлении гор. Задний привстал на стременах.
— Смотри, — тихо сказал передний всадник. — Ходит стадо теке[38] . Видишь?
— Где, Алы? Не вижу.
— Вон там, смотри. Левее тех скал. Видишь?
— Ах, да! Вижу теперь. Вижу.
— Скорее, командир. Нужно скорее идти, потому что, пока нет солнца, снег низко, и козел ходит низко. А когда солнце выйдет, снег растает, и козел уйдет вверх.
— Знаю, знаю, Алы. Идем.
Они слезли и привязали лошадей в кустах. Один снял тулуп, другой снял бурку.
У них были трехлинейные винтовки, в карманы они положили обоймы с патронами. Они быстро, почти бегом, стали подыматься в гору. Они подымались не прямо, а огибая склон, где паслось стадо, с той стороны, откуда дул ветер. Они подымались, торопясь изо всех сил, и ветер дул им в лицо. Сначала им было холодно. Потом стало так жарко, что они радовались ветру. Они прошли между стволами елей и остановились передохнуть. Они тяжело дышали, и кровь шумела у них в ушах. Под их ногами расстилалось ущелье, кое-где в просветах между ветвями поблескивал ручей. Они отдыхали не больше минуты, и дыхание их еще не успокоилось, когда они начали подыматься дальше. Они шли пригнувшись и винтовки несли наперевес. Чем выше они забирались, тем чаще приходилось отдыхать. Наконец они дошли до снега. Теперь дно ущелья было скрыто в тумане. Они видели горы на много километров вокруг, и лучи солнца сверкали на остриях вершин.
Под их ногами, далеко внизу, пролетел ястреб. Не двигая крыльями, ястреб плыл по воздуху, и они услышали, как он крикнул.
Из-под снега торчали острые камни. Держась за камни, охотники двинулись вокруг горы. Они шли осторожно и старались, чтобы камни не катились из-под ног. Теперь им было так жарко, что пот тек по их лицам и гимнастерки их намокли от пота. Винтовки казались тяжелыми, и от напряжения жилы вздувались на руках. Они останавливались через каждые десять — пятнадцать шагов. Они совсем выбились из сил, когда из-за гряды камней увидели стадо козлов.
Козлы разрывали снег и ели влажную под снегом траву. Стадо было большое — голов в полтораста или двести. У взрослых козлов были огромные, бугорчатые рога. Казалось странным, что маленькая голова животного держит такие тяжелые рога. На вершине горы, над стадом, стоял на страже большой козел. Он стоял неподвижно, как высеченный из серого мшистого камня, голова его была откинута, и рога касались спины.
Охотники несколько минут следили за стадом. Сторожевой козел был от охотников не дальше пятидесяти шагов, остальные животные — не дальше ста.
— Бей сторожевого, Коршун, — едва слышно сказал Алы.
Коршунов сразу услышал и поднял винтовку. Лежа на снегу и широко расставив ноги, он просунул винтовку в расщелину между камнями и нацелился.
В разреженном воздухе звук выстрела показался негромким. Козлы, все как один, подняли головы и повернулись в ту сторону, где из-за груды камней поднимался легкий дымок. Сторожевой козел, крутясь и взрывая рогами снег, катился вниз, мимо неподвижного стада.
Выстрелил Алы, и молодой козленок ткнулся мордой в снег.
После второго выстрела все стадо сорвалось с места и понеслось вверх, к вершине горы. Охотники стреляли лихорадочно торопясь. Еще два больших козла упали и скатились вниз. Животные мчались огромными прыжками, и первые из них достигли вершины. По ту сторону склон был почти отвесный. Мгновение козлы задержались на гребне горы и кинулись в пропасть. Они прыгали, поджимали ноги и падали вниз головой. Рогами они ударялись о камни, вскакивали и мчались дальше. Через несколько секунд только легкое облачко взрытого снега вилось над вершиной горы, и откуда-то снизу слышно было, как будто удаляясь, осыпаются камни. Это убегало стадо.
Охотники вышли из-за камней. Возбужденные стрельбой, они смеялись. Первый убитый козел упал по одну сторону склона, а остальные — по другую сторону. Коршунов пошел за первым козлом, Алы — за остальными. Алы вскинул винтовку и бегом стал спускаться. Он скоро скрылся из виду.
Козел лежал там, где кончался снег. Взошло солнце. Коршунов на ходу снял гимнастерку и обмотал ее вокруг пояса. Когда он подошел к козлу, снег начал таять, и из-под снега потекли тонкие струйки воды. Козел лежал подвернув голову. Большие круглые глаза его смотрели в небо, и солнце отражалось в зрачках. Рога глубоко зарылись в землю. Коршунов с трудом приподнял тяжелую тушу, — в козле было не меньше восьми пудов весу. Коршунов перевернул его, и козел покатился вниз. Он прокатился несколько метров, и снова рога зарылись в землю. Коршунов подошел к нему, раскачал и толкнул дальше. Так он спускался до первых елей. Там взял за рога убитого зверя и потащил по земле.
Через час Коршунов добрался до ручья. Алы сидел на корточках у самой воды. Шкура козла была
