больше сосредотачиваются на возможностях таких организаций, как НАТО, ООН и Всемирная торговая организация, которые побуждают государства следовать общим курсом. Некоторые ученые уделяют основное внимание возможностям международных институтов по вмешательству в международные конфликты и наказанию тех государств, которые не выполняют своих обязательств.[91] Другие утверждают, что долевое участие в международных организациях со временем приведет к выработке общих нормы и даст импульс к развитию транснациональных коалиций.[92] А третьи рассматривают международные институты как инструмент осуществления «мягкой власти» — то есть расширения желаемого культурного влияния.[93] Подобная перспектива ведет к глобализации не столько рынков, сколько самих международных институтов. Но главной в основе карты мира Фридмана является мысль о том, что глобальная компьютерная сеть обладает надгосударствен-ным значением и налагает на государства строгие обязательства по соблюдению общих правил.
Воздействие глобализации не ограничивается ее способностью заставлять государства смотреть и действовать более или менее одинаково. «Золотая смирительная рубашка» также имеет большое геополитическое значение. Рассмотрим фридмановскую «теорию золотых дуг», назначение которой — предотвращать конфликты. После того как «электронный пастух» включился в работу с конкретной страной, интерес этой страны к войне с другими будет таять. «Когда страна достигает определенного уровня экономического развития, когда у нее появляется средний класс, достаточно большой, чтобы поддерживать сеть „Макдональдсов“, — пишет Фридман, — она становится страной „Макдональдсов“. А люди в странах „Макдональдсов“ не любят вести войны где бы то ни было, они предпочитают стоять в очереди за гамбургерами». В то время как Фукуяма предсказывает демократический мир, Фридман надеется на мир капиталистический, основанный на идее, что глобализация «усиливает стимулы сопротивления войнам и к тому же увеличивает затраты на подготовку к войне в несколько раз по сравнению с предыдущими эпохами современной истории».[94]
Фридман признает, что не все государства согласятся с этим планом. Несмотря на перспективы быть наказанными «электронным пастухом», небольшое число государств будет сопротивляться процессу глобализации. По мнению одних, она угрожает национальной культуре; по мнению других, не следует проводить необходимые политические и экономические реформы, потому что те разрушат власть коррумпированных чиновников и уничтожат старые «правила игры», которыми руководствуется бюрократия. Новая разграничительная линия проляжет, временно или постоянно, между теми странами, которые используют преимущества мирового рынка, и теми, которые выступают против них, отказываясь от либерализации. «Сегодня уже не существует первого мира, второго или третьего, — объясняет Фридман. — Существует только Стремительный мир — мир широко открытой равнины — и Медленный мир — мир тех, кто или отклонился от дороги, или выбрал жизнь в стороне, в некоей искусственно от гороженной собственной долине, потому что для них Стремительный мир слишком быстр, слишком страшен, слишком однороден или слишком требователен».[95]
Фридман уверен, что все «уклонисты» со временем превратятся в «разбойников с большой дороги» на информационном шоссе. «Свободный рынок — единственная оставшаяся идеологическая альтернатива. Одна дорога. Разные скорости. Но дорога одна».[96] В конце концов глобализация создаст мир, населенный исключительно «резвыми» капиталистическими и демократическими государствами, связанными сетью Интернет, которые будут исповедовать общие интересы.
Фридман также признает, что глобализация может привести к возникновению вторичной разделительной линии внутри государств. Интеграция в мировую экономику порождает победителей и побежденных, тех, кто освоил Интернет, и тех, кто только наблюдает и возмущается. Результатом могут стать «гражданские войны между проглобалистами и антиглобалистами, между глобалистами и локалистами в каждом обществе, между теми, кто выигрывает от изменений и от новой системы, и теми, кто чувствует, что остается позади».[97] И далее: «Сердитый человек, облеченный огромной властью», может воспользоваться преимуществами системы, против которой он негодует, и применить Интернет для распространения разрушительных компьютерных вирусов. Террористические атаки в сентябре 2001 года подтвердили страшные слова Фридмана: «Имеющие власть озлобленные люди превратили самые современные гражданские самолеты в нацеленные на людей и точно наведенные крылатые ракеты — дьявольское сочетание их фанатизма и нашей технологии».[98]
Однако Фридман оптимистически смотрит в будущее и предсказывает, что «политика добра» способна преодолеть эти угрозы. Обнаружив точку равновесия между «лексусом» и оливковым деревом, — создав социально безопасные сети, дав возможность государствам сохранять свои культуры при вступлении в мировую экономику, защищая окружающую среду, международное сообщество может пожинать плоды глобализации, не увеличивая потенциальных расходов.
Финал американской однополярности и новая карта мира
Фукуяма, Миршеймер, Хантингтон, Кеннеди, Каплан и Фридман много размышляли над глобальными проблемами сегодняшнего дня, чтобы помочь Америке сориентироваться в складывающемся геополитическом пространстве. Однако их карты мира неверны — в лучшем случае рассчитаны на краткосрочную перспективу. Хотя каждый из них отметил те или иные важные аспекты существующей международной системы, все они допустили ошибку в вопросе определения главной разграничительной линии будущего. Миршеймер погружается в прошлое, предлагая точку зрения, которая не учитывает глубоких изменений, произошедших в мировой политике. Другие увлекаются настоящим, выдвигая теории, которые лишь вскользь касаются настоящего момента; никто из этих аналитиков не учитывает того обстоятельства, что их карты мира — «побочный продукт» важнейшей особенности современного мира, а именно — американского превосходства. Согласно карте мира, предлагаемой в данной книге, доминирование Америки — главная особенность современного геополитического контекста. Характер международной системы определяется распределением сил и количеством «полюсов притяжения»; великим нациям от природы свойственно соревноваться за превосходство. Возможности и уровень развития Америки объясняют, почему в настоящее время в мире существует единственный полюс. Отсюда следует, что сегодня состязание за превосходство не актуально. Именно по этой причине однополярность обеспечивает мировую стабильность и менее, чем все ее альтернативы, располагает к войне. При этом однополярность не исключает конфликтов, о чем США часто напоминали другие страны, порой — с применением силы. Но однополярность, к счастью для всех, предупреждает силовое соперничество между сверхдержавами.
Самые разрушительные войны в истории происходили, когда великие нации вступали в войну, чтобы добиться превосходства. Возьмем хотя бы кровавую репутацию последнего столетия. Первая мировая война началась вследствие стремления Германии к гегемонии в мультиполярной Европе. Вторая мировая война имела схожие причины, за исключением того, что в нее вступила Япония, и конфликт охватил и Восточную Азию. «Холодная война» представляла собой столкновение двух геополитических блоков, боровшихся за мировой статус. На протяжении всей человеческой истории никакой другой вызов не преследовал государственных деятелей с большим постоянством, нежели борьба за сохранение мира между противоборствующими центрами силы.
Напротив, однополярный мир сопровождался самыми мирными периодами в истории. Превосходство Рима принесло долгие столетия мира Европе в целом и Средиземноморскому бассейну в частности. Римские легионы пролили много крови, своей и чужой, расширяя границы империи. Но уровень римского превосходства подавлял потенциальных соперников. В результате произошел расцвет экономической и культурной жизни Европы. Британской гегемонии XIX века также соответствовал период мира и процветания. Международные соперники по большей части находились «на коротком поводке», мировая экономика становилась все более открытой, а наука и промышленность успешно развивались.
Сегодня мы живем в американском однополярном мире. Соединенные Штаты тратят на оборону и на
