Уже в те времена Сталин уловил отчетливые, но далеко идущие симптомы того, что на национальную самобытную культуру русского народа ведется активное наступление. Видимо, здесь нужно особо подчеркнуть, что Сталин далеко смотрел вперед и обладал широким историческим кругозором, поскольку выделил данную проблему и придал ей поистине общегосударственное и общенародное значение. То, в каком положении оказалась в настоящее время национальная культура России, опять-таки косвенным образом свидетельствует о том, что Сталин обладал удивительным даром исторического предвидения и на много десятков лет вперед видел те колоссальные угрозы, которые таит в себе недооценка данного вопроса.
Возвращаясь к непосредственной теме нашего повествования, хочу вполне определенно подчеркнуть, что я ничуть не склонен закрывать глаза на негативные составляющие борьбы против космополитизма. Никто не собирается снимать со Сталина ответственности за все извращения и грубые ошибки, а порой и преступления, совершенные при реализации поставленных им целей. Говоря обобщенно, можно сделать достаточно обоснованный вывод, что его политика в еврейском вопросе, проявившаяся в период кампании против космополитизма, несет на себе черты противоречивости, порой подозрительности и недоверия. Однако возводить ее в ранг государственной политики, которой якобы следовал Сталин, нет оснований.
Как совместить с тезисом о государственном антисемитизме некоторые реальные факты, в том числе из истории его собственной семьи. Как писал один автор отнюдь не русского происхождения, дети Сталина, Яков Джугашвили (от Екатерины Сванидзе) и Светлана Сталина (от Надежды Аллилуевой), до поры до времени безнаказанно крутили романы с евреями и еврейками, которыми был полон Кремлевский дворец и его окрестности. Первый серьезный роман 17-летней Светланы закончился тем, что суровый отец отправил ее соблазнителя, 39-летнего кинодраматурга А. Я. Каплера, в лагеря на 10 лет для обдумывания в спокойной обстановке творческих и любовных замыслов. И хотя это было по-диктаторски, это еще было вполне не по-антисемитски. В конце концов вождь махнул рукой на любовные дела детей, и они поступили так, как поступают все влюбленные, т.е. по-своему. Яков и Светлана породнились с еврейскими семьями, вопреки твердо выраженному запрету отца. Этот запрет мог иметь сложные мотивы не обязательно антисемитского свойства.
С такой логикой трудно не согласиться. Равно как не вписывается в тезис о государственном антисемитизме тот факт, что в Политбюро входил еврей Л. Каганович, важные посты (министров и т.д.) занимали многие представители еврейской национальности. Жены членов Политбюро Молотова, Ворошилова, Андреева были еврейками. (Правда, мне могут возразить: а какова была судьба жены Молотова?) Но тем не менее это все факты. Как фактом является и то, о чем писал К. Симонов: „Когда начали обсуждать роман Ореста Мальцева „Югославская трагедия“, Сталин задал вопрос:
– Почему Мальцев, а в скобках стоит Ровинский? В чем дело? До каких пор это будет продолжаться? В прошлом году уже говорили на эту тему, запретили представлять на премию, указывая двойные фамилии. Зачем это делается? Зачем пишется двойная фамилия? Если человек избрал себе литературный псевдоним – это его право, не будем уже говорить ни о чем другом, просто об элементарном приличии. Человек имеет право писать под тем псевдонимом, который он себе избрал. Но, видимо, кому-то приятно подчеркнуть, что у этого человека двойная фамилия, подчеркнуть, что это еврей. Зачем это подчеркивать? Зачем это делать? Зачем насаждать антисемитизм? Кому это надо? Человека надо писать под той фамилией, под которой он себя пишет сам. Человек хочет иметь псевдоним. Он себя ощущает так, как это для него самого естественно. Зачем же его тянуть, тащить назад?“
Вот и вся запись по этому поводу. Добавлю, что Сталин говорил очень сердито, раздраженно, даже, я бы сказал, с оттенком непримиримости к происшедшему, хотя как раз в данном случае он попал пальцем в небо»[1074].
Правда, далее Симонов ставит под сомнение искренность вождя, считая, что тот играл на публику. Однако это всего лишь мнение Симонова, а не истина в последней инстанции.
Авторы определенного направления категорически и безоговорочно, как само собой разумеющееся, утверждают, что лично сам Сталин был рьяным антисемитом, что служило одной из причин, обусловивших проведение им линии государственного антисемитизма. Однако многие авторитетные историки это опровергают. Я не стану ссылаться на многих, приведу лишь одно. В 1931 году Сталин, отвечая на вопросы корреспондента американского Еврейского телеграфного агентства, сказал: «Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма.
Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма.
В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм как явление глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью».
Это заявление не было тогда опубликовано в советской печати, хотя почему-то было опубликовано в «Правде» 5 лет спустя, в 1936 году[1075].
Полагаю, что интересно на этот счет мнение и Л. Кагановича, еврея по национальности. Могут возразить, что приводить в качестве аргумента точку зрения ярого поборника сталинизма и чуть ли не марионетку в руках Сталина несерьезно и неубедительно. Но примем во внимание: Л. Каганович (вернее, его родственник – брат) сам в каком-то смысле являлся объектом сталинских репрессий, и, во-вторых, через 40 лет после смерти вождя у него не имелось никаких оснований бояться сталинской мести. Думается, что он говорил вполне искренне. На вопрос Ф. Чуева, был ли Сталин антисемитом, Л. Каганович дал следующий ответ:
«О Сталине я вам скажу следующее. Есть высказывания Сталина по этому вопросу – о том, что антисемитизм у нас уголовно наказуем. Сталин не был антисемитом. Но жизнь так сложилась, что его противники были евреи. Зиновьев, Каменев, Троцкий… Что ему оставалось делать, если почти все его враги – евреи?
Затем, он был политически и национально очень щепетилен и осторожен по характеру»[1076].
И, наконец, такой аргумент. Ю. Жданов, касаясь этой проблемы, справедливо писал: «Присуждение Сталинских премий всегда проходило при решающем участии Сталина. Кто же получил среди других эти премии? Писатель Илья Эренбург (1942, 1948 гг., Международная Ленинская премия 1952 г.), композитор Исаак Дунаевский (1941, 1951 гг.), режиссеры Сергей Эйзенштейн (1941, 1946 гг.), Лев Трауберг (1941 г.), пианист Эмиль Гилельс (1946 г.), певец Марк Рейзен (1941 г.), актер Марк Прудкин (1946, 1947, 1949 гг.), актриса Фаина Раневская (1949, 1951 гг.), дирижер Самуил Самосуд (1941, 1947, 1952 гг.). Лауреатами и трижды Героями стали физики, академики Зельдович и Харитон. Так что сплошной антисемитизм»[1077].
Приведенные выше факты говорят сами за себя. Лично мне кажется, что все эти факты трудно укладываются в прокрустово ложе понятия государственного антисемитизма. Если же брать советское общество сталинской эпохи в целом, то легко убедиться в том, что лица еврейской национальности играли большую роль во всех областях культуры и науки. Причем в пропорциональном к численности евреев в стране соотношении их удельный вес во многих сферах жизни был многократно выше, чем у лиц другой национальности. И это тоже неопровержимый факт, который может быть подтвержден беспристрастными статистическими данными. Тот же Г. Костырченко приводит такой факт. Число лиц еврейской национальности в% окончивших физический факультет МГУ, по отношению к русским, составляло: в 1938 г. – 46, в 1939 – 50, в 1940 – 58, в 1941 – 74, в 1942 году – 98 % [1078]. Данный пример едва ли нужно комментировать. Так что тезис о государственном антисемитизме при Сталине звучит, по меньшей мере, неубедительно (несмотря даже на все примеры, которые приводят апологеты данного тезиса).
Общая оценка политики в этой сфере должна строиться на учете всей совокупности фактов. Это, во-первых. И, во-вторых, она должна обязательно учитывать характер и особенности самой той эпохи, реальности как внутреннего, так и международного положения. Абстракции и произвольные обобщения
