Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).

разрешалось вставать с постели и проч. физические нагрузки).

5) Грубо, неправильно, без всякого законного основания профессор Егоров 8/IX с/г убрал меня из Кремлевской больницы в филиал поликлиники, якобы, для усиления там работы.

7/IХ-48 г.

Зав. кабинетом электрокардиографии

Кремлевской больницы

врач Л. Тимашук»[1140].

В марте 1956 года она написала письмо в Президиум Верховного Совета СССР. В нем раскрывала дальнейший ход событий. «Летом, примерно в августе 1952 г., меня вдруг вызвали в МГБ и предложили еще раз подробно описать все то, что я знала о лечении и смерти А.А. Жданова. И я снова подтвердила то, что знала и что мною уже было написано в 1948 г. Власику и Кузнецову. После этого меня еще вызывали в МГБ 2 раза по делу Жданова, и каждый раз я подтверждала одно и то же.

Неожиданно 20/I-1953 г. меня вызвали в Кремль к Г.М. Маленкову, который сообщил мне о том, что он от имени Совмина СССР и И.В. Сталина передает мне благодарность за то, что я помогла Правительству разоблачить врагов народа – врачей-убийц и за это меня награждают орденом Ленина.

В беседе с Г.М. Маленковым речь шла только о врачах, лечивших А.А. Жданова»[1141].

Как выяснилось впоследствии, Власик доложил письмо и заключение врачей о мнимой несостоятельности жалобы Тимашук Сталину, и тот начертал на нем резолюцию – «В архив». Казалось бы, дело было окончательно похоронено. Однако не тут-то было. Закулисная борьба в верхах принимала все более изощренный характер. По наущению Берии и Маленкова (или их обоих) невзрачный старший следователь МГБ подполковник М. Рюмин написал Сталину письмо, в котором разоблачал действия своего начальства в отношении некоторых арестованных врачей, доказывая, что министр Абакумов делает это сознательно, прикрывая врагов народа. 2 июля 1951 г. старший следователь МГБ подполковник М.Д. Рюмин направил Сталину письмо. В нем он писал:

«В ноябре 1950 года мне было поручено вести следствие по делу арестованного доктора медицинских наук профессора Этингера.

На допросах Этингер признался, что он являлся убежденным еврейским националистом и вследствие этого вынашивал ненависть к ВКП(б) и советскому правительству. Далее, рассказав подробно о проводимой вражеской деятельности, Этингер признался также и в том, что он, воспользовавшись тем, что в 1945 году ему было поручено лечить тов. Щербакова, делал все для того, чтобы сократить последнему жизнь.

Показания Этингера по этому вопросу я доложил заместителю начальника следственной части тов. Лихачеву, и вскоре после этого меня и тов. Лихачева вместе с арестованным Этингером вызвал к себе тов. Абакумов.

Во время „допроса“, вернее беседы с Этингером, тов. Абакумов несколько раз намекал ему о том, чтобы он отказался от своих показаний о злодейском убийстве тов. Щербакова. Затем, когда Этингера увели из кабинета, тов. Абакумов запретил мне допрашивать Этингера в направлении вскрытия его практической деятельности и замыслов по террору, мотивируя тем, что он – Этингер – „заведет нас в дебри“…

Примерно 28 – 29 января 1951 года меня вызвал к себе начальник следственной части по особо важным делам тов. Леонов и, сославшись на указания тов. Абакумова, предложил прекратить работу с арестованным Этингером, а дело по его обвинению, как выразился тов. Леонов, „положить на полку“»[1142].

В заключение Рюмин выдвинул против Абакумова самые серьезные обвинения: он является опасным человеком для государства, тем более на таком остром участке, как Министерство государственной безопасности. Он опасен еще и тем, что внутри министерства на наиболее ключевые места и, в частности, в следственной части по особо важным делам поставил «надежных», с его точки зрения, людей, которые, получив карьеру из его рук, постепенно растеривают свою партийность, превращаются в подхалимов и угодливо выполняют все, что хочет тов. Абакумов[1143].

Сталин на письмо отреагировал быстро: уже 11 июля 1951 г. было принято постановление Политбюро о снятии Абакумова с работы министра государственной безопасности СССР как человека, совершившего преступления против партии и Советского государства, и исключении его из рядов ВКП(б) и передаче его дела в суд.

Одновременно были сняты со своих должностей его ближайшие помощники по следственной части. Указывалось также обязать МГБ возобновить следствие по делу о террористической деятельности Этингера[1144].

Вместо Абакумова министром госбезопасности был назначен 9 августа 1951 г. С.Д. Игнатьев – один из заведующих отделов ЦК. Но он был крайне внушаемым и несамостоятельным человеком, поэтому Рюмин, ставший заместителем министра и начальником следственной части, продолжал раскручивать дело врачей, уже исходя из своих собственных побуждений. Но он заходил все дальше в дебри и – что вызвало особое возмущение Сталина – начал интересоваться и отношениями внутри высшего партийного руководства. Вождь, хотя и с запозданием, но понял, что допустил оплошность, сделав ставку на расследование со стороны Рюмина.

И реакция Сталина последовала весьма суровая. 13 ноября 1952 г. было принято решение о снятии Рюмина, поскольку, мол, при расследовании таких важных, связанных с иностранной разведкой антисоветских дел, как дело о вредительской работе Абакумова – Шварцмана и дело о террористической деятельности врачей из Лечсанупра, – нельзя ограничиваться выяснением частностей и формально- юридической стороны дела, а нужно добираться до корней дела, до первоисточников преступлений.

Однако, несмотря на эти указания Правительства, следственная часть по особо важным делам МГБ СССР, ввиду порочной установки ее начальника тов. Рюмина, сводящей дело к выяснению формально- юридической стороны дела, – оказалась неспособной выполнить эти указания Правительства, и оба упомянутых выше дела все еще остаются нераскрытыми до конца[1145] .

Снятием Рюмина Сталин стремился не прекратить дело врачей, а лишь ускорить его и направить, так сказать, в эффективное русло. «Раскрутка» продолжалась с удвоенное энергией.

Несколько отклоняясь в сторону, следует отметить, что, начиная с 1951 года, раскручивалось также

мингрельское дело.

Оно было своим острием направлено против Берии, поскольку тот не только сам был мингрелом, но и курировал положение в Грузии. Сталин в 1951 году летом побывал в Грузии, где ему рассказали много неприятных вещей о положении в республике. Кроме того, и в Москве он получал соответствующую информацию о положении дел в Грузии. И тогда он решил нанести удар по вотчине Берии. 9 ноября 1951 г. Политбюро приняло постановление о взяточничестве в Грузии и об антипартийной группе т. Барамия. В нем указывалось, что в Грузии сильно развито взяточничество, что борьба со взяточничеством ведется там более чем неудовлетворительно. Борьба ЦК Грузии со взяточничеством не дает должного эффекта потому, что внутри ЦК компартии Грузии так же, как внутри аппарата ЦК и правительства имеется группа лиц, которая покровительствует взяточникам и старается выручать их всяческими средствами. Мингрельская националистическая группа Барамия (тогда второй секретарь ЦК грузинской компартии – Н.К.) не ограничивается однако целью покровительства взяточникам из мингрельцев. Она преследует еще другую цель – захватить в свои руки важнейшие посты в партийном и государственном аппарате Грузии и выдвинуть на них мингрельцев, при этом она руководствуется не деловыми соображениями, а исключительно соображениями принадлежности мингрельцам. В конечно счете Барамия и ряд других деятелей были сняты и арестованы, а через несколько месяцев был снят с поста первого секретаря ЦК Чарквиани – прямой ставленник Берии. Все это нельзя было не расценить как прямую угрозу и для самого Берии.

Однако возвратимся к делу врачей, которое продолжало набирать все большие обороты. Было опубликовано сообщение ТАСС от 13 января 1953 г. В нем были изложены основные положения обвинения и поименно названы арестованные врачи.

В частности, говорилось, что некоторое время тому назад органами государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза.

В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М.С., врач-терапевт;